Эйден Томас - Мальчики с кладбища

Будучи лидером брух, отец Ядриэля Энрике приглядывал за ключами и выдавал их только тем мужчинам, кто заступал на ночую смену на кладбище. У Ядриэля ключа не было – его пускали внутрь только днем, а также во время ритуалов и по праздникам.

– ¡Vámonos! [5] Погнали! ( исп. ) – От резкого шепота Марицы и укола наманикюренным ногтем в бок Ядриэль подпрыгнул на месте. Ее коротко стриженные густые волосы были растрепаны ветром. Пастельно-розовые и фиолетовые кудри обрамляли лицо в форме сердца, ярко выделяясь на фоне темно-коричневой кожи. – Нужно залезть внутрь, пока нас кто-нибудь не спалил!

Ядриэль отмахнулся от ее руки.

– Тс-с-с! – прошипел он.

Вопреки своему предупреждению, Марица вовсе не выглядела так, словно боялась угодить в неприятности. Наоборот, она была в явном восторге: с широко распахнутыми темными глазами и поигрывающей на губах дьявольской ухмылкой, слишком хорошо знакомой Ядриэлю.

Ядриэль подкрался к левой стороне ворот. Между последним кованым прутом и стеной, где просели кирпичи, была лазейка. Он перекинул рюкзак через стену, а затем повернулся боком и полез через щель. Прут больно оцарапал его грудь – даже через утягивающий топ из полиэстера и спандекса. Оказавшись по ту сторону, он аккуратно поправил кроп-топ под футболкой, чтобы застежки не впивались в бок. Он долго искал именно такой, который бы маскулинизировал его грудь, не вызывая чесотку и не стягивая ее до удушья.

Перекинув рюкзак через плечо и обернувшись, Ядриэль обнаружил, что Марица застряла: спиной она прижалась к кирпичам, а ногами оседлала прут, пытаясь протиснуться внутрь. Ядриэль прижал кулак ко рту, давясь от смеха.

Марица стрельнула в него взглядом, извиваясь, чтобы протолкнуть зад.

– ¡Cállate! [6] Заткнись! ( исп. ) – прошипела она, наконец выскочив. – Скоро нам придется искать новый вход. – Она вытерла грязь, размазавшуюся по джинсам. – Совсем вымахали.

– А по-моему, это чья-то задница вымахала, – поддразнил ее Ядриэль. – Не думала завязать с пастелитос [7] Кубинское мучное блюдо. ? – ухмыльнулся он.

– И потерять эти формы? – спросила она, поглаживая талию и бедра. Марица саркастически улыбнулась. – Ну уж нет, ни за что. – Она врезала ему по руке, а затем неторопливо побрела к церкви.

Ядриэль трусцой поспешил за ней.

Каменную тропу окружали бархатцы – flores de muerto [8] Цветы смерти ( исп. ) . Высокие оранжевые и желтые цветы стояли, привалившись друг к другу, как пьяные друзья. За пару месяцев до Дня мертвых они успели взорваться цветом. Опавшие лепестки усыпали землю, как конфетти.

Церковь была белой, с терракотовой крышей. По обе стороны огромных дубовых дверей располагались витражные окна. Наверху в небольшой полукруглой нише висел еще один крест, а в пазах по бокам – железные колокола.

– Ну что, готов? – На лице Марицы, смотрящей прямо ему в глаза, не было ни намека на беспокойство. Она сияла, едва не танцуя на носках.

В венах Ядриэля бешено пульсировала кровь. От нервов скручивало желудок.

Они с Марицей с ранних лет шастали по ночному кладбищу. В детстве церковный двор был отличным местом для игр в прятки – достаточно близко к дому, чтобы услышать, как Лита зовет к ужину. Но они ни разу не залезали в саму церковь. Если они это сделают, то нарушат около дюжины правил и традиций.

Если он это сделает, то пути назад нет.

Ядриэль сухо кивнул, сжав руки по бокам в кулаки:

– Сделаем это.

Волоски у него на затылке встали дыбом, а Марица, стоящая рядом, вздрогнула всем телом.

– Что это вы собрались делать?

От вопроса, прозвучавшего как лай, оба подпрыгнули на месте. Марица отскочила назад, и Ядриэль схватил ее за руки, чтобы она не сбила его с ног.

Слева от них возле небольшого надгробия персикового цвета стоял мужчина.

– Святые угодники, Тито, – выдохнул Ядриэль, по-прежнему вцепившись рукой в свою худи. – Ты нас до смерти напугал!

Марица возмущенно фыркнула.

Иногда дух может незаметно подкрасться даже к Ядриэлю и Марице.

Тито был приземистым мужчиной в бордовой футбольной форме сборной Венесуэлы. На голове у него была огромная изношенная соломенная шляпа. Он с прищуром смотрел на Ядриэля и Марицу из-под ее полей, склонившись над бархатцами. Тито работал на кладбище садовником.

Или, вернее, когда-то работал. Уже четыре года как Тито был мертв.

При жизни Тито был необычайно талантливым садовником. Он поставлял цветы на торжества брух, а также на свадьбы, праздники и похороны обыкновенных жителей Восточного Лос-Анджелеса, не обладающих магическими способностями. Начав с продажи цветов в ведрах на местном блошином рынке, он в конечном итоге открыл собственный бизнес.

Тито умер во сне, но после того, как его тело было упокоено, он вернулся на кладбище, чтобы ухаживать за цветами, о которых с таким вниманием заботился большую часть своей жизни. Он сказал отцу Ядриэля, что должен выполнить работу, которую никому не может перепоручить.

Энрике ответил Тито, что тот может оставаться сколько хочет – до тех пор, пока он по-прежнему Тито. «Неужели Тито настолько упрям, – подумал Ядриэль, – что папа не сумеет отпустить его дух, даже если попытается?»

– Отвечайте! – рявкнул Тито. В оранжевом свете церкви он казался совершенно плотным, хотя и был чуточку прозрачнее, чем вполне реальные садовые ножницы, которые он держал в руке. У духов смазаны контуры, и они немного тусклее мира вокруг. Они похожи на фотографии, снятые в расфокусе и с уменьшенной насыщенностью. Поверни Ядриэль голову на пару градусов, и силуэт Тито бы размылся и исчез на заднем плане.

Ядриэль мысленно отвесил себе затрещину. Он так разнервничался, что не сумел вовремя ощутить присутствие Тито.

– Почему вы не дома вместе с остальными? – не унимался Тито.

– Мы, э, в церковь идем, – ответил Ядриэль. Голос сломался на полуслове, и он прочистил горло.

Бровь Тито взметнулась – он явно не поверил словам Ядриэля.

– Просто хотим проверить, все ли на месте, – пожал плечами Ядриэль. – Убедиться, что все… готово.

Ножницы Тито со свистом срезали увядшую головку бархатца.

Марица двинула Ядриэля локтем и многозначительно кивнула головой.

– О! – Ядриэль впопыхах снял рюкзак, порылся внутри и извлек свернутое кухонное полотенце. – У меня для тебя кое-что есть!

Фелипе был слишком занят своей девушкой, чтобы заметить Ядриэля и Марицу, а пробраться мимо Нины и Розы не составило особого труда, но вот Тито – это неприятный сюрприз. Он был близким другом Энрике и не терпел любых выходок.

Но его можно было подкупить угощением.

– Лита только что испекла – еще теплая! – Ядриэль размотал полотенце и показал Тито булочку ко́нча. Восхитительно вкусный хлеб был покрыт рассыпчатой глазурью и напоминал морскую раковину. – Зеленая – твоя любимая! – Уж если Тито не верит плохому вранью, то, может быть, его сумеет переубедить пан дульсе [9] Буквально: сладкий хлеб ( исп. ) – общее название всей латиноамериканской выпечки. .