Эйден Томас - Мальчики с кладбища

А делается этот прокол с помощью портахе.

Марица вытащила из своего рюкзака сверток и протянула его Ядриэлю.

– Ковка заняла несколько недель, – сказала она, пока Ядриэль развязывал бечевку. – Обожглась не меньше восьми раз и едва не отрубила себе палец, но папа, видимо, понял, что меня из кузницы за уши не вытащишь. – Она небрежно пожала плечами, но стояла, выпрямившись в полный рост, а на уголках ее губ поигрывала гордая ухмылка. Ядриэль знал, что происходящее для нее крайне важно.

Семья Марицы десятилетиями ковала оружие для мужчин – ее отец привез с собой это ремесло с Гаити. Марица унаследовала от него живой интерес к изготовлению лезвий. Поскольку лезвия касались человеческого тела лишь один раз – во время церемонии кинеса, – работа над ними давала Марице возможность приносить пользу общине, не переступая этических границ. Ее мама считала, что это не лучший карьерный путь для девушки, но когда Марица на чем-то настаивала, ее невозможно было переубедить.

– Это тебе не та безвкусица, что у Диего, – сказала она, закатив глаза, Марица имела в виду старшего брата Ядриэля.

Ядриэль размотал последний слой ткани и добрался до кинжала.

– Вау, – выдохнул он.

– Практичный, – пояснила Марица, заглядывая через плечо.

– Офигенный , – поправил ее Ядриэль, расплываясь в широкой улыбке.

Марица просияла.

Кинжал был размером с его предплечье; его лезвие было прямым, а гарда изгибалась в форме горизонтальной буквы «S». На отполированную рукоять из дерева был аккуратно нанесен рисунок Госпожи Смерти. Ядриэль взвесил кинжал в руке, тяжелый и обнадеживающий. Он пробежался пальцем по тонким линиям золотой краски, которыми была нарисована Госпожа, запоминая каждый тончайший мазок.

Это был его кинжал. Его портахе.

У Ядриэля было все необходимое. Теперь осталось лишь провести ритуал.

Внутренне он был готов. Он был твердо намерен предстать перед Госпожой – и неважно, одобряли это другие или нет. И все же Ядриэль медлил. Он покусывал нижнюю губу, стоя перед Смертью и крепко прижимая к себе портахе. Под кожу медленно просачивалось сомнение.

– Эй.

От испуга Ядриэль подпрыгнул на месте – Марица положила руку ему на плечо. Ее карие глаза напряженно вглядывались в его лицо.

– Я просто… – Ядриэль прочистил горло, обежав глазами комнату.

Брови Марицы озабоченно взметнулись.

Кинсес – важнейший день в жизни брух. Рядом с Ядриэлем должны быть его отец, брат и абуэла [18] Бабушка ( исп. ). . Став коленями на жесткий каменный пол, он ощутил, как вокруг него сгущается пустота. В тишине Ядриэль слышал потрескивание беспокойных свечей. Пред взором впалых глаз Госпожи он почувствовал себя маленьким и одиноким.

– Что… что, если у меня не получится? – спросил он. Его полушепот эхом разнесся по пустой церкви. Сердце сжалось. – Что, если она меня отвергнет?

– Escúchame [19] Послушай ( исп. ) . – Марица твердо сжала его плечи. – У тебя все получится, слышишь?

Ядриэль кивнул, облизнув сухие губы.

– Ты знаешь, кто ты такой, я знаю, кто ты такой, и наша Госпожа тоже знает, – сказала она с пламенной убежденностью. – А остальные пусть идут к черту! – Марица ухмыльнулась ему. – Не забывай, зачем мы здесь.

Ядриэль приосанился и, собрав всю свою храбрость, сказал:

– Чтобы они поняли, что я брухо.

– Это да, а еще зачем?

– Назло всем? – предположил Ядриэль.

– Назло всем! – восторженно поддакнула Марица. – Какими тупицами они себя почувствуют, когда ты утрешь им нос! Наслаждайся моментом, Ядз! Нет, правда, – она глубоко вдохнула носом и прижала руки к груди, – наслаждайся сладким, сладким запахом мести!

Из груди Ядриэля вырвался смех.

Марица улыбнулась.

– Давай, брухо.

Ядриэль почувствовал, как по лицу снова расплывается глупая ухмылка.

– Только не напортачь, ладно? А то мало ли, диоса [20] Богиня ( исп. ). тебя ударит молнией, – сказала она, сделав пару шагов назад. – Не могу же я одна быть паршивой овцой в этой семье.

Будучи одновременно трансперсоной и геем, Ядриэль стал обладателем почетного звания наипаршивейшей овцы среди брух. По правде говоря, его гомосексуальность они приняли гораздо проще, но лишь потому, что влечение Ядриэля к мальчикам брухи воспринимали как по-прежнему гетеросексуальное.

Свое почетное звание заслужила и Марица – единственная веганка в их сообществе. На год моложе Ядриэля, она отметила собственный кинсес совсем недавно, когда ей исполнилось пятнадцать, но наотрез отказывалась исцелять людей, потому что для этого требовалась кровь животных. Марица навсегда запомнила, как безутешно рыдала в детстве после того, как мама воспользовалась кровью свиньи, чтобы вылечить сломанную ногу другого ребенка. Поэтому с ранних лет Марица твердо решила, что не желает заниматься целительством, если ради этого требуется причинять вред живым созданиям.

В тусклом свете церкви Ядриэль разглядел портахе, висящий у нее на шее, – четки из розового кварца, заканчивавшиеся серебряным крестиком, в котором не было крови. Марица объясняла, что носит портахе из уважения к диосе и своим предкам, хоть и отказывается использовать способности.

Ядриэль одновременно уважал ее взгляды и был ими озадачен. Все, чего он хотел, – это быть принятым и получить собственный портахе, чтобы с ним обращались, как с любым другим брухо, и давали ему такие же задания. Марица же могла стать полноправной брухой, но предпочла отказаться.

– Давай, prisa [21] Скорее! ( исп. ). ! – сказала Марица, нетерпеливо подталкивая его.

Ядриэль глубоко вдохнул, выравнивая дыхание.

Он покрепче сжал в руке термос с кровью, ощутив потными ладонями холодок металла, и выдохнул сквозь поджатые губы.

С новой решимостью Ядриэль открутил крышку и перелил куриную кровь в чашу. Марица – нужно отдать ей должное – постаралась скрыть отвращение.

Когда темно-красная жидкость смешалась с текилой, по церкви пронесся порыв ветра. Пламя свечей колыхнулось. Воздух уплотнился, словно помещение заполнила толпа людей, хотя кроме Ядриэля и Марицы внутри никого не было.

В кровь Ядриэля выбросился адреналин, а по рукам пробежали мурашки. Он изо всех сил старался прозвучать глубоко и ровно:

– Santísima Santa Muerte, te pido tu bendición [22] Пресвятая Санта Муэрте, я прошу твоего благословения ( исп. ). , – сказал Ядриэль, призывая Госпожу, чтобы просить ее благословения.

Порыв воздуха окатил его лицо и прошелся по волосам, словно пальцами. Пламя задрожало, и статуя Госпожи внезапно ожила. Она не шевелилась и никак не изменилась внешне, но Ядриэль чувствовал, как что-то надвигается.

Он чиркнул спичкой и бросил ее в чашу. Жидкость загорелась.