Сири Петтерсен - Железный волк

– Что следующее? – неприязненно спросила Сольде. – Может, переедешь на плот? Найдёшь себе сарай и поселишься там с каким-нибудь старым рыбаком, что-то в этом духе? – она рассмеялась резко, издевательски. Этому искусству она научилась слишком рано.

Сольде встретилась взглядом с Ювой, и по её лицу промелькнула тень сомнения. Взяв себя в руки, она театрально вздохнула.

– Мама заболела.

Юва запихнула коробку с чаем обратно на полку.

– Она не больна.

– Это не так! – Сольде положила руки на преувеличенно широкие бёдра и наконец-то стала похожа на капризного ребёнка, которым и была в действительности. – Она несколько дней не встаёт с кровати, и я почти не отхожу от неё!

Юва протиснулась в дверной проём мимо Сольде как можно быстрее, чтобы красное платье не сожрало и её тоже. Снова усевшись у камина, она взяла со стола арбалетный болт и принялась чистить стальной наконечник.

– Помилуй меня, Сольде, я не сомневаюсь, что она сказалась больной.

– Ты правда считаешь, что я не вижу разницы?

Сольде подошла к столу и начала перебирать длинными пальцами вещи Ювы. Казалось, два мира, которые не должны были соприкоснуться, внезапно столкнулись: тот, в котором хотела жить Юва, и тот, который она не хотела помнить.

Она оттолкнула руку Сольде от арбалета.

– Не трогай.

Сольде взяла флакон с ядом для болта.

Юва отобрала у неё флакон.

– Это тоже не трогай, если не хочешь выхаркать свои лёгкие. Ладно, она больна, дальше что?

Казалось, Сольде раздумывала, не присесть ли ей, но стул для её целей явно не годился. Сделав вывод, что в её платье сесть здесь невозможно, она осталась стоять.

– Она хочет, чтобы ты пришла. Не могу сказать, что понимаю зачем, потому что от этого ничего не изменится, Юва. Но раз уж она заболела, то ты можешь как минимум зайти и проститься. И забрать оставшиеся вещи.

Юва и так собиралась забрать свои вещи, а с наследством, в особенности с наследством чтицы крови, она не хотела иметь никаких дел. Но от решительности, с которой Сольде списала её со счетов, костяшки державших болт пальцев Ювы побелели.

Сольде принялась развязывать кожаные ремни альбома. Юва опустила на него ладонь и подвинула к себе. Никому не дозволено было рассматривать её рисунки, и уж, конечно, не сестре. Горло сжалось. Воспоминания рвались наружу, страх готов был поглотить её. Надо выпроводить Сольде и выпить клыкарышника.

– Ты сказала всё, ради чего пришла?

Сольде выглядела чрезвычайно довольной, потому что не получила никаких возражений по поводу наследования. Она повернулась спиной, юбка зашуршала по полу.

– Поступай как знаешь – я сделала всё что могла.

Юва хохотнула. Сестра сделала всё так, как ей было велено, ни больше ни меньше.

Сольде открыла дверь на постоялый двор, и все разговоры там моментально стихли. Юва видела, как люди смотрят на молодую чтицу крови. Кто-то со страхом, кто-то с надеждой. Пожилой мужчина встал и по-молитвенному сложил руки. Юва не слышала, что он сказал, но, скорее всего, он хотел узнать то же, что и все остальные. Сколько ему осталось жить.

Сольде повернулась к Юве и улыбнулась. Сходство с черепом стало абсолютным. Смерть в красном, окружённая людьми, которые неистово желают получить ответы. А потом она захлопнула разделявшую их дверь.

Юва вскочила на ноги и бросилась в кухню. Подняла котелок. Пусто. Совершенно пусто. Она принялась качать помпу, сердце билось в такт резким движениям. Из крана закапала вода.

– Чёртово дерьмо, чтоб тебя…

Она попыталась подавить панику, склонилась над помпой и стала качать воду по капле, наваливаясь на рычаг всем телом, как вдруг из крана хлынул поток. Юва налила немного воды в котелок и подвесила его над огнём, потом поискала кружку и вспомнила, что оставила её в зале. Крошечная проблема внезапно сделалась непреодолимой.

Соберись, Юва!

Она достала с полки другую кружку – вроде бы она принадлежала Броддмару; бросила в неё две щепотки чая из клыкарышника и пристально уставилась на котелок, нетерпеливо притопывая ногой. Не в силах дольше ждать, она налила едва тёплую воду в кружку и поставила её на кухонный стол.

Юва сделала первый глоток, когда листья ещё не развернулись полностью. Чай был невкусным. От горькой гадости стянуло горло, но она знала, что и в таком виде напиток помогает. Она пила его с детства, с тех пор как была боязливым ребёнком, у которого, как говорили, от любой ерунды начинало судорожно колотиться сердце. Это была неправда. Люди боялись очень странных вещей, но большая часть этих вещей никогда её не страшила: темнота, северное сияние, высокие утёсы, обрывающиеся в море, идиотские знаки вроде лиц на раскалённых углях, потроха, неправильно разложенные после забоя скота.

А вот другие вещи вызывали у неё жуткий страх. Люди не могли этого понять, но кое-что напоминало Юве, что ужасные вещи могут происходить из-за неё. Неужели она опять выманила волка? Неужели из-за этого явилась Сольде?

Юва отпила большой глоток и почувствовала, как сердце успокаивается. Она убила волка и сожгла его останки, это должно обеспечить ей по крайней мере один день без катастроф.

Она знала, что это нелогично, что такого не совершит человек в здравом уме, но, судя по всему, она ничего не могла изменить. Правила установлены не ею.

Юва села и взяла в руки альбом. Мягкая книга в кожаной обложке много раз спасала ей жизнь. Она раскрыла её на середине, чтобы не смотреть самые ранние рисунки, те, что лежали свёрнутыми между первыми страницами. Некоторые из них были сделаны десять лет назад.

Она отыскала чистую страницу и начала рисовать. Карандаш в руках Юва держала уверенно. Она сама сделала его из обгорелой ветки, которую нашла в Свартне, и обмотала бечёвкой у истёртого конца. Рука двигалась, словно в трансе, и она понятия не имела, откуда появляется картинка. Как и всегда, перед Ювой вырастал дьявол. Звериное тело на двух ногах. Жилистый и голый, как запаршивевший волк. Голова наполовину человеческая, наполовину звериная, с белоснежными глазами и клыками. Притягательный. Смертельно опасный. Зверь её жизни.

Она вырвала листок из альбома и швырнула в огонь. Дьявол пожелтел, а потом схватился огнём и запылал. Свернулся, превратившись в искрящийся пепел, и исчез.

Юва закрыла альбом и откинулась на спинку стула.

Она снова могла дышать.

Морозный туман наползал с моря и брал город в плотное кольцо, но Юве необязательно было видеть дорогу: она и так её знала. Она выросла здесь, в отличие от приезжих, взгляд которых блуждал между записями и медными табличками в поисках самых известных сокровищ и диковинок Наклава.

Юва приближалась к перекрёстку, ноги её отяжелели, как будто хотели напомнить, что она идёт не в ту сторону. Если пойти по этой улице прямо, то можно было оказаться у круга Наклы, у каменных врат, которые пропускали бесконечный поток путешественников со всего мира. Направо извивался узкий Фонарный переулок, где гостей и горожан невозможно было отличить друг от друга. Здесь все искали одно и то же. Чтиц крови.