Томаш Колодзейчак - Черный горизонт. Красный туман

Дождь все сильнее молотил по листьям, первые капли начали просачиваться сквозь кроны деревьев и падать на землю. Каетан поднялся и взглянул вверх.

Он молился, но не знал, верит ли в Бога. И наверняка не слишком-то Ему доверял.

Он проснулся внезапно, посреди ночи. Часы показывали два тридцать семь и восемнадцать секунд. Он успел печально подумать, что ему, увы, снова не приснилась никакая голая женщина, но через миг тело стало перестраиваться в боевой режим. Кто-то приближался.

Все еще дождило, ветер колыхал ветви, издалека доносились приглушенные громыханья грозы. Что-то раз за разом постукивало над головой: наверняка бился о крышу полуоторванный кусок конструкции. Титус тихонько и, пожалуй, спокойно посапывал. И все же кто-то приближался.

Каетан поднялся, автоматически потянувшись к уложенным на привычных – одних и тех же – местах элементам одежды и экипировки.

«Хорошо, что я выпил только одну бутылку», – подумал он, но все равно во рту чувствовал сухость, с трудом сглатывал слюну. Знал, что его организм еще не полностью переварил алкоголь и что ему нужно бы сосредоточиться. Он огляделся. На каждой из уцелевших стен станции загорелся желтым маленький квадратик. Это карточки с охранными заклинаниями почувствовали пришлецов и разбудили Каетана. Одна начала пульсировать, указывая примерное направление, откуда приближались гости. Они шли ночью и в дождь, а потому либо в беде, убегая от чего-то, либо, наоборот, за кем-то гнались.

Каетан пристегнул кобуры, перекинул через голову пояс с мечом, натянул капюшон. Встал, тряхнул головой. Подошел к Титусу, дотронулся, повел скрещенными пальцами по лбу скакуна успокаивающими ката. Конь не боялся людей, но если пришлецами окажутся слуги Черных, магия могла его испугать.

В два тридцать девять и восемь секунд Каетан вышел под дождь. Задрожал от холода, когда капли ударили по коже. Но радовался, что дождит: балроги и их слуги воду не любили. Дождь – это хорошо.

Каетан концентрировался момент-другой, а потом быстро прошептал заклинание, выдыхая клуб пара. Прокрался к зарослям, что окружали станцию. Не обращая внимания на воду, что лилась с задетых веток, он продирался как можно быстрее в глубь леса. Примерно зная, откуда идут пришлецы, он хотел занять позицию, чтобы сперва спокойно их рассмотреть и понять, представляют ли они угрозу и движутся ли в сторону руин станции.

Брошенное миг назад заклинание начало действовать. Пар не развеивался – наоборот: все еще повиснув у лица Каетана, загустел, наливаясь темным светом. Потом пополз вниз, по коже и мундиру, удерживаемый невидимой связью с теплом тела. Переполз на спину, сместился к бедрам, все еще чуть поблескивая. Вода собирала воду – когда на оболочку падала капля дождя, то растворялась в ней, истекая паром. Вскоре все тело мужчины было окружено полупрозрачным туманным доспехом, сплетенным из магии и дождя, – аквараценой. Раздираемый ударами веток, он сразу срастался. От него отрывались большие капли воды, словно Каетан стряхивал их с дождевика, но этот ущерб мигом восстанавливался дождем. Дождь – это хорошо.

Каетан пока не запускал вторую фазу заклинания, после которой нанокадабры превратили бы тончайшую защиту в по-настоящему крепкий водяной доспех. Не хотел активировать на этой территории тяжелую магию, пока не убедится, что это совершенно необходимо.

Он все еще раздумывал, кем могли оказаться пришлецы. Йегеры неохотно ходили под дождем, но могли так поступать, особенно когда их заставляли приказы Владык. Люди, какие-нибудь кочевники, живущие на этих территориях, тоже, скорее, искали бы укрытия в такую грозовую ночь. И не потому, что опасались ослабления своей магии, а просто чтобы не мокнуть. Поэтому, возможно, это экспедиция из Польши – разведчики, купцы, грабители. Он предпочитал быть осторожным: ему стоило избегать контактов даже с союзниками. Чем меньше свидетелей его присутствия здесь – тем лучше.

Он снова заклял дождь, раскидывая вокруг щупальца. Легкие зондирующие чары, перескакивая с капли на каплю и таким образом избегая вражеского пеленга, разлетелись в ночь. Быстро вернулись, неся информацию. Те, кто вторгся, были близко, примерно метрах в пятистах на десять часов по отношению к Каетану.

Он изменил направление, сдержал шаг, желая успокоить дыхание и поймать ритм тела. Рядом со странниками он оказался через несколько минут. Все еще не ощущал частиц чужой магии – ни фагов Черных, ни эльфийских нанокадабр. Конечно, странники могли уже какое-то время и не использовать силы, а дождь хорошо приглушал слабые и частичные чары, наложенные на тела, оружие и инструменты.

Он усилил акварацену. Слой пара, что окружал его тело, загустел, превращаясь в тонкую водянистую поволоку, что все время усиливалась дождем.

Дождь – это хорошо.

Каетан остановился на миг, пригнулся, медленно прошел еще несколько шагов, присел на корточки. Наконец увидел их.

Группка состояла из трех мужчин и одной женщины. Наверняка пришли с востока. У них была приличная амуниция, непромокаемые рюкзаки, прорезиненные ветровки, высокие сапоги, фонари. Оружия не заметно ни у кого. Каетан быстро понял, что это не профессионалы – не военные разведчики, контрабандисты или проводники. Они шумели, светили фонарями, расходуя столь ценные на пустошах батареи. Не заботились о безопасности, могли стать легкой добычей обычных грабителей или йегеров. Эта полная беспечность странно контрастировала с по-настоящему серьезной экипировкой. Непросто было все это объяснить, разве что…

«Волхвы! – подумал он. – Это долбаные волхвы!»

Они прошли от него шагах, может, в десяти. Были уставшими и озябшими, но решительными. Должно быть, верили, что они недалеко от цели. Теперь он мог присмотреться к ним поближе, к каждому в отдельности.

Вел их мужчина средних лет, с резкими, острыми чертами на изборожденном морщинами лице. Пожалуй, он один не был здесь новичком. То, как ставил ноги на скользком грунте, как подсвечивал себе фонариком, как подстраивал тело под вес рюкзака – когда-то этот человек немало постранствовал, хоть и наверняка не по бездорожью Западных Кресов. На нем была темная одежда, из-под капюшона торчали длинные прядки черных мокрых волос. Щетина говорила, что человек не брился уже несколько дней.

Следом за ним шла женщина. Невысокая, приземистая, она несла лишь небольшой рюкзак, зато в руках держала не фонарь, а небольшой рефлектор, режущий темень леса золотым снопом света, искрящегося каплями дождя. Мокрые волосы ее тоже вылезли из-под капюшона на щеки, касаясь больших черных знаков, подобных рунам йегеров. В губах ее торчали гвоздики, три в нижней, четыре в верхней, так что в свете фонарей рот женщины казался пастью некоего глубинного монстра. Головки гвоздиков тоже были украшены рунами.