Рена Баррон - Королевство душ

– Похоже, у тебя есть еще один дар, более редкий. – Ее брови сошлись вместе, как будто она наткнулась на загадку. – Никогда не встречала разум, к которому не могла бы прикоснуться.

Знаю, она говорит это, чтобы я почувствовала себя лучше, но это ничего не значит, ведь я не могу призывать магию, как настоящие колдуны – как мои родители, как она.

Бабушка лезет в карман и достает горсть костей.

– Они принадлежали моим предкам. Я использую их, чтобы привлечь к себе еще больше магии – больше, чем я когда-либо смогу удержать на кончиках пальцев. Когда я сосредотачиваюсь на том, что хочу увидеть, они показывают мне это. Хочешь попробовать?

Она бросает кости в мою ладонь. Они блестят в свете горящих лампад с маслами, установленных на табуретках под навесом.

– Закрой глаза, – говорит бабушка. – Позволь костям заговорить с тобой.

По моей руке пробежал холод, и сердце заколотилось. Снаружи снова зашумели барабаны джембе, отбивая медленный, ровный ритм, от которого у меня перехватило дыхание. Вся правда написана на лице бабушки.

Правда, которую я и так знаю. Кости не разговаривают.

Шарлатанство.

Это слово эхом отдается в моей голове. Так моя мать говорит про уличных торговцев на рынке – тех, кто продает бесполезные талисманы на удачу, потому что их собственная магия слаба. А вдруг она и меня считает шарлатанкой?

Мои пальцы болят от напряжения, и бабушка шепчет:

– Отпусти их.

Кости вылетают из моей руки и рассыпаются по полу между нами. Какие-то падают недалеко друг от друга, какие-то улетают довольно далеко. Мои глаза горят при взгляде на них. Я стараюсь услышать хоть какое-то послание предков сквозь шум барабанов.

– Удалось что-нибудь увидеть или услышать? – спрашивает бабушка.

Я моргаю, и слезы наворачиваются на глаза.

– Нет.

Бабушка улыбается и собирает кости.

– Не у всех магия проявляется так рано. Кого-то она не слушается до тех пор, пока они не достигнут зрелости. Но когда дар приходит позже, он проявляет себя очень сильно. Возможно, когда-нибудь ты станешь могущественной колдуньей.

Мои руки дрожат, когда слова девушки из племени Аатири возвращаются ко мне: «А может, и никогда».

– Пойдем, дитя, праздник ждет, – говорит бабушка, поднявшись на ноги.

Я выбегаю из палатки, не дожидаясь бабушки, по щекам текут слезы. Я не хочу быть сильной колдуньей в далеком будущем. Я хочу, чтобы магия пришла ко мне прямо сейчас. Меня обдает жаром ночной пустыни, и мои босые ноги шлепают по твердой глине. Искры магии падают с неба на вытянутые руки других детей, но часть их улетает прочь. Я бросаюсь сквозь толпу и следую за своенравным сгустком магии, твердо решив поймать его сегодня.

Она вьется, словно крылатая змея, между глинистыми хижинами, всегда держась на два шага впереди меня. За палатками звук барабанов слышен не так сильно, он превращается в отдаленный гул. Сгусток магии исчезает, и я останавливаюсь. Здесь темно и холодно. Внезапно мой нос улавливает запах снадобья, замешанного на крови. Кто-то проводит ритуал в темноте. Нужно разворачиваться и убегать. Ветер предостерегающе завывает, но я подхожу чуть ближе. В мою лодыжку внезапно вцепляются пальцы, кривые и тонкие, как корни дерева.

Я дергаю ногой, и рука разжимается. Мое сердце бьется громче барабанов джембе, я вспоминаю все страшные истории о демонах. Писарь однажды предупредил во время урока: «Не попадайтесь в тени, потому что демон ждет, чтобы украсть вашу душу. Чем моложе душа, тем слаще его праздник». Дрожь пробегает по рукам при этой мысли, но я напоминаю себе, что это всего лишь сказка, которую рассказывают детям, чтобы напугать их. Я уже слишком взрослая, чтобы верить в такое.

Но дыхание ко мне возвращается лишь тогда, когда я вижу силуэт женщины. Она бьется в конвульсиях на песке, а ее кожа светится от магии. Рот женщины скривился в душераздирающем крике. Я не знаю, что с ней делать; она выглядит и молодой, и старой, и живой, и мертвой. Кажется, ей больно.

– Дай мне руку, – говорит женщина слабым голосом.

– Я могу позвать отца, – предлагаю я, помогая ей сесть.

Ее смуглая кожа приобрела пепельный оттенок и покрылась испариной.

– Не стоит. – Она вытирает грязь с губ. – Мне просто нужно отдохнуть от заклинания.

– Что вы здесь делаете? – спрашиваю я, опускаясь на колени рядом с ней.

– Могла бы задать тот же вопрос, да ответ уже знаю. – В ее пустые глаза возвращается искра жизни. – Есть только одна причина, по которой ребенок не принимает участия в Имебье.

Я отвожу взгляд – она все знает.

– У меня тоже нет магии, – произносит она с горечью в голосе. – И все же она отвечает на мой зов.

Я с трудом сглатываю комок в горле, пытаясь подавить бегущий по спине холод.

– И как это понимать?

Она улыбается, обнажая свои гнилые зубы.

– У магии есть своя цена… если ты готова заплатить.

Каждый год пять племен Хека собираются на фестиваль Кровавой Луны, и я говорю себе, что этот год будет моим. Что я начну все с чистого листа. Что наконец наступит тот момент, который окупит все ожидания, тоску и разочарование. Что так или иначе магия появится на моей коже, озарив меня даром. И когда это случится, все мои неудачи забудутся. У меня будет своя магия.

Мне шестнадцать, я уже почти взрослая как по законам Королевства, так и по традициям племени. Мое время на исходе. Ни одна дочь, ни один сын какого-либо племени не открывал в себе дар магии, будучи старше, чем я сейчас. Если этого не произойдет в этом году, то не произойдет никогда.

Я с трудом сглатываю ком в горле и вытираю вспотевшие ладони о траву. Вдали барабаны джембе отбивают свой медленный и ровный ритм. Если учесть все расположенные в долине племена, то здесь собралось около тридцати тысяч человек. Наши лагеря образуют кольца вокруг священного круга у Храма Хека. В центре этого Храма расположено пламя, которое подчиняется определенному ритму. Барабанщики маршируют вокруг него, шагая в ногу. Народности пяти племен выглядят так, будто у них нет ничего общего, – но они движутся как одно целое, чтобы почтить Хеку, бога их земель.

Магия взмывает в воздух, такая густая, что обжигает мою кожу. Яркие пятна танцуют в ночном небе, порхая над бесконечными рядами ярких палаток. От стоящих вокруг меня тел пышет жаром, и от пота моя туника буквально прилипает к спине. Резкий запах в долине напоминает мне Восточный рынок в самые людные дни. Все вокруг хлопают в такт музыке, и мои ноги инстинктивно начинают отбивать нервный ритм.

Как гости бабушки, Эсснай, Сукар и я сидим на подушках на почетном месте рядом со священным кругом. Не потому, что мы особенные. Совсем наоборот: мы обычные и немного посторонние. И долгие взгляды членов племени не дают нам об этом забыть. Я бы хотела, чтобы их внимание не беспокоило меня, но вместо этого во мне возникает еще больше сомнений. Я начинаю сомневаться – а на своем ли я здесь месте? Заслуживаю ли я еще один шанс после стольких неудачных лет?