Элизабет Лим - Шесть алых журавлей

– Если я выиграю, ты найдешь какой-то способ обхитрить меня и оставить в своем «мерцающем царстве» на сотню лет! Не зря у вас, драконов, такая репутация.

Сэрю ухмыльнулся, ничего не отрицая, а я развернулась, чтобы уйти.

– Найди себе другого дурака для споров. Я на это не поведусь.

– А что насчет твоей магии? Это редкий дар, тем более для Кияты. Тебе бы научиться им пользоваться…

– Чтобы меня изгнали в Святые горы? – огрызнулась я, поворачиваясь к нему лицом. – Демоны меня побери, да лучше… уж лучше шить весь день! И больше не преследуй меня.

– Это пустые слова, – возразил Сэрю. – Если бы ты в самом деле собиралась на фестиваль, то уже давно сбежала бы к братьям. Ты хочешь учиться, – он помедлил. – Я покажу, как воскресить твою подругу Кики. Хочешь?

Вся моя защита рухнула. Я действительно хотела вернуть Кики и узнать больше о магии. В конце концов если она так долго отсутствовала в Кияте, то должна быть какая-то причина, по которой я родилась с этим даром… ведь так?

«Боги забрали всю магию, потому что она опасна, – напомнила я себе. – Но демоны уже заперты в горах, а я всего лишь хочу узнать, как вернуть Кики. Какой от этого вред?»

Перед глазами промелькнуло мое будущее: я заперта в замке Бусианов, замужем за безликим лордом, заключенная в комнате, где буду шить до конца своих дней.

Если уж выбирать между этим и демонами, то лучше второе.

«Кроме того, как часто выпадает шанс поучиться волшебству у дракона?» Я знала, что, если не воспользуюсь им, то буду вечно об этом жалеть.

Сэрю по-прежнему ждал ответа, но не успела я и рта раскрыть, как в небо взмыли воздушные змеи. Я пропустила церемонию!

– Тамбуские демоны! – выругалась я. – Ох и разозлятся на меня братья… А отец…

– С этим уже все равно ничего не поделаешь, – расссудил дракон. – Так что наслаждайся видами.

Заманчиво, конечно, но я помотала головой.

– У меня и так проблем по уши.

Я начала уходить, но потом замешкалась.

– Один урок. На этом все.

Дракон улыбнулся шире, показывая острые зубы. Выглядели они не так свирепо, как, допустим, у волка, но зато напомнили, что передо мной вовсе не человек, как бы он ни походил на мальчика.

– Прежде чем ты уйдешь, вот тебе первый урок… – Сэрю взял деревянный горшочек и покрутил его на пальце. – Ты знала, что у орехового дерева есть магические свойства?

Я призналась, что нет.

– Это один из крошечных следов, что оставили твои боги, – самодовольно объяснил он. – Положи внутрь что-то зачарованное, и орех скроет предмет от любопытных глаз. Он даже может хранить в себе магию.

– И какой в этом прок? Этот горшочек не крупнее моей головы.

– Когда дело касается магии, размер не имеет значения, – он подмигнул.

В качестве демонстрации из горшочка вылетела стая птиц, полностью сотворенных из воды, и устремилась к озеру. Достигнув высшей точки, они рассыпались брызгами и испарились в клубах тумана.

– Пригодится, чтобы скрыть будущее полчище бумажных журавликов.

Я собралась ответить, что не будет никаких полчищ, но Сэрю продолжил:

– Когда будешь готова, сложи журавля и отправь его по ветру. Тогда я буду ждать тебя у озера, – он перевернул горшочек на земле, отмечая место сегодняшней встречи, чтобы мы не забыли его. – И последнее, Сиори…

– Что еще?

– В следующий раз принеси больше рисовых пирожных.

Один урок быстро превратился в два, три, пять. Я встречалась с Сэрю каждую неделю – как правило, утром, перед шитьем с Райкамой.

У меня всегда были при себе разные лакомства, но он неизменно отдавал предпочтение рисовым пирожным, особенно моим любимым – с персиковой начинкой.

Сегодня Сэрю встретил меня с букетом увядших пионов.

– Ты пытаешься очаровать меня или оскорбить? – сухо поинтересовалась я, отказываясь брать букет в руки. – Ты же знаешь, что киятанцы суеверны в отношении смерти.

– Бессмысленные предрассудки, – отмахнулся он. – Это для урока. Мало кто может оживить бумажных птичек. Я подозреваю, что у тебя дар вдохновения.

– Вдохновения?

– Ты можешь вдохнуть в предмет частичку своей души. Это сродни воскрешению, хотя по могуществу им не сравниться. Ты не будешь оживлять трупы или призраки, раз уж на то пошло. Но, пожалуй, тебе по силам заставить стул плясать на ножках или спасти парочку увядших цветов… если пожелаешь.

Он всучил мне букет.

– Ну же, попробуй.

«Я могу вдохнуть в предмет частичку своей души», – повторила я про себя. Что это вообще значит?

– Цветите, – приказала я пионам. Ничего не произошло. Листья смялись в моих ладонях, сухие лепестки полетели на землю.

Сэрю принялся жевать стебель травы.

– Ты что, не слышала меня? Вдохновение, Сиори! Не разговаривай с цветами так, будто ты могильщик. Подумай о чем-то, что приносит счастье. К примеру, о погоне за китами или выигранном споре у черепахи.

Очевидно, что у нас было разное представление о счастье. Чувствуя себе неимоверно глупо, я порылась в памяти, перебирая мысли о леденцах в форме животных, воздушных змеях, бумажных птичках и припорошенных снегом журавлях. А затем нашла свое любимое воспоминание: о том, как мы с мамой готовили на кухне. Она пела, а я сидела у нее на коленях и чувствовала затылком вибрацию ее горла. Мы вместе чистили апельсины и давили мягкую красную фасоль в пасту для десерта.

«Найди свет, который озарит твой фонарик, – говорила она. – Держись за него во что бы то ни стало, даже когда вокруг сгущается тьма. Его пламя не задует даже сильнейший ветер».

– Цветите, – снова приказала я.

И мало-помалу, прямо у меня на глазах увядшие пионы затрепетали от чистого серебристо-золотого света. Из стеблей выросли новые зеленые и упругие листья. Цветы раскрылись, являя яркие, как кораллы, лепестки.

В голове загрохотал пульс, в крови бурлил адреналин, словно я только что участвовала в заплыве по озеру – и победила.

– Произносить приказ вслух считается жульничеством, но, если пойдешь в школу чародеев, тебя быстро от этого отучат.

– Я не собираюсь ни в какую школу чародеев, – ответила я с горечью, которая удивила даже меня. О какой школе могла быть речь? Мысли о том, что отец в самом деле изгонит меня – или даже казнит, – если узнает о моем даре, не давали мне спать по ночам.

– Тогда я сам тебя научу, – предложил Сэрю. – Может, мне всего семнадцать лет по драконьим меркам, но я знаю больше, чем старейшие чародеи Лорьяна!

– Да неужели.

– Правда! – услышав нотки скептицизма в моем голосе, он недовольно на меня посмотрел. – Тем более что учиться у чародеев – себе дороже. Все они зациклены на идее, что магия и эмоции несовместимы. Думают, будто это их оскверняет. Но тебе же понравились ощущения, которые у тебя возникли, когда эти цветы ожили, не так ли?