Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 1

Вскоре от толпы ветробегунов отделилась некая фигура и неторопливо направилась к нему. Униформа Тефта сидела аккуратно, борода была подстрижена, но теперь, когда он больше не светился, он казался старым камнем. Этаким замшелым камнем, какой можно найти у подножия холма – исхлестанным дождем и ветром; таким, на который смотришь и гадаешь, что он повидал за свою долгую жизнь.

Тефт явно вознамерился присесть рядом с Каладином.

– Не хочу разговаривать, – резко заявил тот. – Я в порядке. Тебе не надо…

– Ох, да заткнись ты, Кэл! – Тефт вздохнул, усаживаясь. Ему было чуть за пятьдесят, но иногда он вел себя как дедушка лет на двадцать старше. – Через минуту ты пойдешь и поздравишь эту девушку с тем, что она произнесла Третий Идеал. Это было тяжело для нее, как и для большинства из нас. Ей нужно твое одобрение.

Возражения замерли на губах Каладина. Да, теперь он великий маршал. Но правда в том, что каждый офицер, стоящий своих нашивок, знал: есть время заткнуться и поступить, как велит тебе сержант. Даже если он больше не твой сержант, а сам ты командуешь отнюдь не взводом.

Тефт посмотрел на небо:

– Значит, ублюдок все еще жив, да?

– Мы получили подтверждение, что его видели два месяца назад, в той битве на веденской границе.

– Да, два месяца назад. Но я полагал, что кто-то на их стороне уже его прикончил. Они ведь наверняка его тоже терпеть не могут.

– Они дали ему Клинок Чести. Если они его терпеть не могут, то как-то странно это показывают.

– Что он сказал?

– Что вы все умрете.

– Чего? Пустые угрозы? Да у него точно крыша поехала.

– Ага, – согласился Каладин. – Поехала, да.

«Но это не было угрозой, – подумал он. – В конце концов я потеряю всех. Так уж все устроено. Так оно всегда было…»

– Скажу остальным, что он что-то вынюхивает, – решил Тефт. – В будущем он может попытаться напасть на кого-нибудь из нас. – Он изучающе посмотрел на Каладина. – Ренарин сказал, что нашел тебя там на коленях. Без оружия. Как будто ты… оцепенел в бою.

В сказанном ощущалась намеренная недосказанность. «Как будто ты снова оцепенел в бою». Подобное случалось не так уж часто. Только сегодня, и еще в Холинаре. И когда Лопен чуть не погиб несколько месяцев назад. И… ну, еще пару раз.

– Пойдем поговорим с Ларан. – Каладин поднялся.

– Парень…

– Тефт, ты сам сказал мне, что я должен это сделать, – перебил Каладин. – Так что не мешай, шквал тебя побери.

Каладин пошел выполнять свой долг, Тефт последовал за ним. Каладин расправил плечи и позволил всем убедиться, что великий маршал – все тот же блестящий лидер, которого они знали. Ларан призвала для него клинок, и он поздравил ее спрена. Спренов чести было так мало, что он всегда старался уделять им внимание.

Позже, как он и надеялся, Далинар попросил ветробегунов доставить его, Навани и кое-кого еще на Расколотые равнины. Многим Сияющим предстояло остаться и охранять «Четвертый мост» во время долгого путешествия, но командный состав был необходим для выполнения других обязанностей.

Проведав родителей, которые, конечно же, решили остаться с горожанами, Каладин улетел. По крайней мере, во время полета вокруг них бушевал ветер, и Тефт не мог больше задавать вопросы.

Навани любила и ненавидела противоречия.

С одной стороны, противоречия в природе или науке были свидетельством логического, разумного порядка всех вещей. Когда сотня предметов указывала на некий узор, а затем один нарушал этот узор, это в первую очередь демонстрировало, насколько замечательным был узор как таковой. Отклонение подчеркивало естественное разнообразие.

С другой стороны, эта аномалия выделялась. Как дробь на странице целых чисел. Семерка в последовательности безукоризненных чисел, кратных двум. Противоречия шептали, что ее знания неполны.

Или хуже того, возможно, никакой последовательности не было. Может быть, все было хаосом, полным случайностей, а она притворялась, что мир имеет смысл, ради собственного спокойствия.

Навани пролистала свои записи. Ее безликая круглая комната была слишком мала, чтобы в ней можно было стоять. Там помещался лишь стол, привинченный к полу, и единственный стул. Она могла коснуться стен одновременно с обеих сторон, вытянув руки.

Кубок для хранения сфер был прикреплен к столу и плотно закрыт сверху. Разумеется, для освещения она взяла с собой только бриллианты. Она не терпела светильников, состоящих из сотен сфер всевозможного размера и цвета.

Со вздохом Навани вытянула ноги под столом. Часы, проведенные в этой комнате, пробуждали в ней страстное желание встать и пойти прогуляться. Это было невозможно, и она разложила оскорбительные страницы на своем столе.

Ясне нравилось находить несоответствия в данных. Дочь Навани жадно впитывала противоречия, небольшие отклонения в свидетельских показаниях, вопросы, поднятые предвзятыми воспоминаниями в исторической хронике. Ясна осторожно перебирала такие нити, выдергивая по одной и открывая новые озарения и секреты.

Ясна любила секреты. Навани относилась к ним с большей опаской. Секреты превратили Гавилара в… то, чем он стал в итоге. Даже сегодня жадность артефабров по всему миру мешала обществу как таковому учиться, расти и творить – и все это во имя сохранения коммерческих тайн.

Сколько секретов древние Сияющие хранили в течение столетий, только чтобы те умерли вместе с ними, заставляя Навани открывать все заново? Она наклонилась к своему креслу и подняла найденный Каладином и Крадуньей фабриаль.

Она понятия не имела, в чем суть этой штуковины. Четыре соединенных граната? Внутри них, похоже, не было спренов. Металл клетки и способ огранки самосветов были ей незнакомы… Изучать этот предмет было все равно что пытаться понять иностранный язык. Как он подавил способности сияющих? Было ли это связано с самосветами, вложенными в оружие вражеских солдат, которые высасывали буресвет? Так много шквальных тайн.

Она взяла со стола набросок колонны из самосветов в центре Уритиру. «Это то же самое», – подумала она, вертя фабриаль в другой руке, а затем сравнивая его с похожей на вид конструкцией из гранатов на рисунке. Те, из которых состояла колонна, были огромными, но огранка, расположение и общее ощущение оказались такими же.

Зачем башне устройство для подавления силы Сияющих? Она ведь была их домом.

«Может, все наоборот? – подумала Навани, откладывая чужой фабриаль и делая пометку на полях рисунка. – Может, это был способ подавить способности Сплавленных?»

Столь много фактов, связанных с башней, все еще не имели никакого смысла. У нее был узокователь – Далинар. Разве он и Буреотец не должны быть в состоянии подражать тому, что делал некий давно умерший спрен, чтобы привести в действие колонну и башню?