Стелла Так - Ворриор и Пиас. Гнев богов

Я яростно открыла рот и закричала. Но прозвучало лишь «пфт», а в остальном тишина. Из глаз потекли слезы. Как же это все по-идиотски! Все это. Пиас. Вирус. Чейн. Тартар. Наши родители. Мэдокс. Я захныкала, пытаясь удержать свой нервный срыв, но желчь поднималась все выше к горлу. В конце концов, я согнулась, упала на руки и вцепилась пальцами в грязный ковер.

– Мы не знаем этого, – объяснил за меня Эш. – Она прибыла уже такой. Не может говорить, была бледная и почти не двигалась. Должно быть, что-то случилось перед тем, как она попала к нам. Эйдж сказал, что ее магия заблокирована. Мы подумали, что ты, возможно, сможешь помочь ей.

Я не видела реакции Чейна. Правда, уже через несколько секунд, в течение которых я перебирала свои панические мысли, его ноги появились в поле зрения. Он упал на колени рядом со мной. Мягко, почти застенчиво взял мое лицо в руки и повернул к себе. Я сопротивлялась, но он держал крепко, и моя челюсть хрустнула. Как бы хотелось сейчас выкрикнуть ему в лицо какое-нибудь оскорбление.

– Ш-ш-ш, – тихо утешал меня он. – Успокойся, Ворриор. Думаю, многое в рассказе Сейлора звучало не очень корректно. Сделай еще один глубокий вдох. Мы объясним тебе все это еще раз, хорошо?

Я беспокойно кивнула, даже если меня чуть не стошнило.

– Покажите ей книгу, – попросил он братьев. Я отвернулась, больше не желая чувствовать на себе прикосновение Чейна, и он позволил мне это сделать.

Эш принес толстую книжку, открыл и положил ее перед нами.

– Ты знаешь что это? – спросил Чейн.

Я задумчиво посмотрела. Дышать было тяжело, в голове все грохотало. Несмотря на очевидную старость, бумага выглядела как новая. Буквы были написаны так плотно, что мне захотелось рассмотреть их под микроскопом. Я взяла обложку указательным и большим пальцами и посмотрела на название. τους θεούς

– Tous Theous, – мысленно перевела я. С греческим дела у меня обстояли неважно. Ладно, на самом-то деле я запомнила только ругательства, но их и так каждый ребенок богов знал. Эта книга была обязательной программой, как Библия у людей, а самым маленьким ее читали в качестве сказки на ночь. Зевс сам эту книгу и написал.

– Это писание о богах, повествующее обо всем, вплоть до последних восьмидесяти лет.

К чему он ведет? Я открыла книгу. Исписанные страницы были слишком белыми и слишком яркими.

Чейн серьезно посмотрел на меня.

– Прочти раздел пятьдесят восемь, 1с. Тогда ты поймешь, что мы тебе не лжем.

Я бы предпочла, чтобы это было ложью. Всяко лучше, чем такая правда. Уголки губ дрогнули, а под мышками проступил холодный пот. Я вздрогнула, когда взгляд скользнул по страницам, и начала читать.

Ранее Зевс проклял свой собственный род. Танталидов. Проклятие действовало, пока его потомки были живы. Оно состояло в том, что каждый из его потомков будет убивать членов семьи, таким образом таща на себе цепь насилия и вины перед своим родом. Проклятие закончится лишь тогда, когда прервется последняя нить судьбы Танталидов.

Там все было не очень ясно, но я поняла, что имелось в виду. Должно быть, речь шла о Чейне. Я уставилась на зеленоволосого бога. Я знала этот отрывок. Разумеется, я его знала. Даймонд заставляла меня учить наизусть целые страницы. Этот текст был настоящим. Они мне не лгали.

– Ворриор, Ворриор, не падай в обморок!

Я захлопала глазами, перед которыми танцевали черные точки. Чейн влепил мне пощечину, которую я едва почувствовала.

– Тебе срочно надо обследовать ее, Чейн, – с беспокойством сказал Эш.

Чейн кивнул. Легкая пощечина превратилась в сильную хватку, которая повернула мою шею. Золото в глазах Чейна сияло, словно жидкая лава.

– Глубокий вдох, Ворриор. Мы все тебе спокойно объясним. Однако я хочу узнать, что с тобой происходит. Можно? Обещаю, я не буду тобой манипулировать или… я… – он замолчал. – Мне так обидно за тебя. То, что сделал Вирус, непростительно. И все же я извиняюсь за него перед тобой. Если бы я только знал, что он претворит свой план в жизнь, то… – он оставил предложение незавершенным и посмотрел так же растерянно, как я себя чувствовала.

– Вы хотите помочь? Тогда отпустите меня! – хотела я крикнуть ему в лицо. Все во мне рвалось бежать, лететь. Прочь от Чейна, Вируса и раздела пятьдесят восемь, 1с. Я должна была вернуться к Пиасу, броситься в его объятия и вдохнуть запах снега и озона. Убедиться в том, что он не был монстром.

– Но он убил Мэдокса, – шептал предательский голос. – Ты совсем не знаешь Пиаса. Ты влюбилась в совершенного незнакомца. Он монстр. Бездушный монстр. А что делаешь ты? Что ты сделала, кроме того, как сидела на заднице и ждала, когда все станет лучше? Ты такая идиотка, Ворриор. Тобой управляют твои же гормоны.

Я захныкала. Большие пальцы Чейна продолжали меня гладить, но, когда я отвернулась, он прекратил.

– Глубокий вдох. Мы со всем справимся, – сказал он, звуча как акушерка, которая должна была заставить роженицу тужиться.

Черт возьми! Я не хотела успокаиваться и яростно покачала головой.

– Слушай! – продолжил Чейн, но я подпрыгнула и пнула книжку, отчего она пролетела через комнату и ударилась о стену.

Дрожа всем телом, я вылетела из гостиной, оставляя твинки, амброзию и остальных позади, и слепо бежала по холодному тоннелю, когда цепи вдруг натянулись, звенья лязгнули, и наручники впились мне в кожу. Я закачалась, слишком слабая, чтобы потянуть за них и потащить Чейна за собой так же, как Вирус тащил меня вчера. И все же я потянула за них, пока мои пальцы не побелели и не запульсировали. Натяжение без предупреждения ослабилось, и я упала вперед. Обернувшись, увидела беспокойное лицо Чейна, который смотрел на меня с другого конца тоннеля. Сейлор и Эш стояли позади него.

Все трое выглядели так, будто оказались напротив голодного льва. Я беззвучно зарычала и ринулась в комнату, в которой недавно проснулась с Чейном.

Провела рукой по холодной ручке, закрывая за собой дверь. Дерево, разумеется, скрипнуло, и она снова открылась из-за этой идиотской цепи. Эмоционально заряженная, я пнула дверь и уперлась в нее так сильно, что спина начала болеть. Насильно закрыв ее, отчего цепь расколола раму, я задрожала и уселась на полу, обхватив колени руками. Мое дыхание было слишком частым. Слишком буйным. Слова крутились в голове, и я сильно ударилась ею о дерево.

Почему?

Еще раз. Удар и следующая за ним боль были удивительно приятны. На самом-то деле я никогда не была эмоциональной самоубийцей. Святые небеса! Да, я плакала, едва порезавшись бритвой, но в настоящее время удары об дверь были единственным, что удерживало мою крышу от путешествия в дурдом. Я больше не хочу! Я увольняюсь! Пусть мир идет к черту!