Стивен Эриксон - Дань псам. Том 2

– И правильно сделаешь, – согласился Хинтер. – Я внутри уже не одну сотню лет пыль не вытирал.

– В городе сейчас присутствуют могучие силы, – начал Барук после паузы, – могучие и непредсказуемые. Угроза…

– Достаточно об этом, – перебил его Хинтер. – Ты прекрасно знаешь, Высший алхимик, почему большинство из них оказалось в городе, поскольку сам же их и призвал. Что же до тех, кто еще не прибыл, то и среди них тебя мало кто удивит. Поскольку они… необходимы . Так что притворяться тебе нечего.

– Я в ответе не за все приближающееся, – возразил Барук. – Знаешь ли ты, что здесь сейчас находятся одновременно Госпожа Зависть и Сестра Злоба? Причем дочерей Драконуса никто не приглашал, уж во всяком случае – не я. И одна-то уже слишком, а обе… – он покачал головой. – Боюсь, стоит только дать им шанс, и от города останется дымящаяся куча золы.

– Значит, сделай что-нибудь, чтобы подобного не произошло, – беззаботно отозвался Хинтер.

– У тебя есть предложения?

– Ни единого.

– Кто-то из них к тебе приходил?

– Решил проверить мой альтруизм на прочность, Высший алхимик? Ладно. Само собой, Госпожа Зависть нанесла мне визит, и не один.

– Ей известно, что ее сестра здесь?

– Вероятно.

– Что хочет Зависть, Хинтер?

– То же, что и всегда.

Барук негромко зашипел и отвел взгляд.

– Это невозможно.

– Тогда я советовал бы тебе навестить ее сестру. Она находится на борту…

– Спасибо, я знаю, где она находится. А слышал ли ты о самопровозглашенном Верховном жреце Увечного бога, что занял покинутый храм Фэнера? Толпа его почитателей растет с каждым днем.

– Нет, не слышал. Но разве тебя это удивляет?

– Павший бог – осложнение крайне нежелательное.

– Таковы последствия вмешательства в то, что понято не до конца – хотя, конечно, те нетерпеливые волшебники заплатили за него собственными жизнями, что, впрочем, спасло их от по-настоящему заслуженного ими наказания. И это весьма прискорбно, не находишь?

Барук сердито сощурился на призрака в дверном проеме. Хинтер махнул полупрозрачной рукой.

– Хотя… чего только в прошлом не случалось.

– Я тебя понял, некромант. Однако, как ты сам можешь видеть, от ответственности не уклоняюсь.

– Верно, иначе давно позволил бы мне до себя дотянуться. Или действительно избрал бы более легкий уход, подобно своим коллегам… из Ложи – в ночь, когда Воркан прошла сквозь тени…

Барук вытаращил глаза, потом вздохнул.

– Меня всегда удивляло, почему мои сотоварищи той ночью внезапно проявили подобную некомпетентность. Согласен, Воркан обладала – обладает – незаурядными способностями… – Тут он на время замолчал. И кое о чем задумался. – Хинтер, она к тебе приходила?

– Нет. Зачем бы ей?

Барука вдруг пробрал озноб.

– Той ночью она… даже не попыталась о чем-нибудь со мной договориться.

– Вероятно, заранее знала твой ответ.

– Как и ответ Дэрудан.

– Вне всякого сомнения.

– Но что до других…

Хинтер ничего не сказал.

Барук почувствовал себя нехорошо. В этом городе все сделалось слишком уж запутанным. О, он и без того знал, что идут они по узенькому мостику, а зияющая бездна под ними нашептывает сладкие посулы, приглашая сдаться. Но теперь ему казалось, что противоположный конец моста все отдаляется, уменьшается, почти уже скрылся в тумане. А каждый последующий шаг давался все тяжелее, как если бы пролет моста прямо под ним был готов попросту рассыпатьсяв прах.

Он мог понять остальных магов Ложи, то, что в Воркан они увидели неожиданную идеальную возможность для бегства от всего. И вспомнил откровенное обещание в ее глазах той теперь уже давней ночью – его все еще не отпускало ошеломление от легкости ее предательства, как если бы предложенный Малазанской империей контракт был для нее лишь поводом сделать то, что она всегда хотела: убить всех прочих членов Ложи.

Можно бы спросить у нее, отчего так, только Воркан всегда оставалась себе на уме. В долгу перед ним она никогда не была, и это не изменилось.

– Лучше бы тебе уже уйти, – прервал его мысли Хинтер.

Он моргнул.

– Почему?

– Потому что твое молчание, Высший алхимик, мне наскучило.

– Приношу свои извинения, Хинтер, – ответил Барук. – Еще один вопрос, и я в самом деле пойду. Опасность твоего порабощения действительно велика и не связана с возвращением Тирана как таковым – в конце концов, в городе уже сейчас находятся агенты, готовящие его гнусное воскрешение. Они вполне могут решить…

– Думаешь, Высший алхимик, им это удастся?

– Такая возможность, Хинтер, существует.

Призрак надолго замолчал, потом спросил:

– Что ты предлагаешь?

– Я направлю к твоей башне своего наблюдателя, Хинтер. Если за тобой явятся, он поднимет тревогу.

– Ты предлагаешь выступить в мою защиту, Высший алхимик?

– Да.

– Я принимаю предложение, но с условием, что ничего не буду тебе за это должен.

– Разумеется.

– Для тебя будет выгодней, если я… останусь нейтральным, я тебя понял. Это лучше, чем иметь меня во врагах.

– Некогда ты был могущественным волшебником…

– Чушь. Неплохим, но фатально беззаботным. И, однако, никому из нас не нужно, чтобы я оказался на службе у столь недостойных сил. Присылай своего наблюдателя, но скажи мне его имя, иначе я рискую впустить внутрь чужого слугу.

– Чиллбайс.

– А, – сказал Хинтер. – Этот .

По дороге обратно в усадьбу Барук вспоминал свою единственную встречу с Воркан всего несколько суток спустя после ее пробуждения. Она вошла со своей обычной кошачьей грацией. Раны ее давно исцелились, и она обзавелась новой одеждой, длинной, элегантной, совершенно не подходящей к избранной ею профессии.

Он стоял у камина и слегка поклонился, чтобы скрыть внезапную нервную дрожь.

– Воркан.

– Извиняться я не стану, – объявила она.

– Я не просил извинений.

– У нас назревают сложности, Барук, – сказала она, подойдя к столику, чтобы налить себе вина, и потом вновь повернувшись к нему. – И вопрос не в том, чтобы их предотвратить – остановить то, что грядет, мы не можем. Вопрос в том, как нам лучше подготовиться к грядущему.

– Ты хочешь сказать – с целью обеспечить собственное выживание?

Она взглянула на него, чуть улыбнувшись.

– С выживанием проблем не предвидится. Мы, трое оставшихся членов Ложи, нужны. Так было раньше, так будет снова. Я имею в виду наш, скажем так, уровень комфорта .

В Баруке тогда вспыхнул гнев.

– Комфорт? В чем его смысл, если мы лишимся свободы?

Она фыркнула.

– Свобода – самое громкое из требований, что можно услышать от лентяев. И давай признаем, Барук, – мы с тобой лентяи и есть . И вдруг ей внезапно наступает конец. Что за трагедия! – Ее взгляд сделался жестче. – Я намерена сохранить свой привилегированный статус…