Эми Бартол - Рожденная второй

Передо мной возникает проекция адмирала почтенного возраста. Его длинные усы давно вышли из моды, однако выглядят весьма ухоженными. На нем парадная форма с множеством высших наград.

Я выпрямляю плечи. Этот адмирал – перворожденный Меч, мы не раз встречались раньше. Его зовут Ярлс Дрезден. Он развратник и пьяница. Второрожденные Камни во Дворце Мечей его боятся.

Адмирал не подает вида, что узнает меня. Вздох облегчения пришлось сдержать.

С соседнего балкона скользит, приближаясь к платформе, изображение стройной женщины в серебристом бальном платье, точно сотканном из света. На черных волосах – диадема-полумесяц. Всего в паре шагов от меня леди останавливается. Это Просветленная Туссен Джоуэлл. Она здоровается с адмиралом Дрезденом, и они принимаются негромко обсуждать погоду, полностью меня игнорируя. Появляется кое-кто еще: привлекательный мужчина средних лет. Ему, наверное, около сорока. Золотая метка в виде падающей звезды говорит о том, что новоприбывший родом из Удела Звезд. Длинные темные волосы собраны в хвост и завязаны кожаным шнурком. В черной бороде – ни следа седины. В отличие от адмирала и леди он не в вечернем наряде. На нем мантия из темной шерсти, идеально подходящая для прогулок на свежем воздухе.

– Адмирал Дрезден, – приветствует он старика, сопровождая слова небрежным кивком.

– Долтри! – как отраву выплевывает его имя адмирал.

А Долтри невозмутимо здоровается с дамой.

– Просветленная Джоуэлл.

– У вас выдался трудный день, Долтри. Все наши помыслы с вами, – сочувственно и немного кокетливо произносит Туссен.

– Благодарю.

– Ваш доминион уцелел? – ухмыляется, подкручивая усы, Дрезден.

– Да. Спасибо за беспокойство, – сверкает глазами Долтри.

– Сочувствую! Но атака на Удел Звезд была необходима, чтобы избавиться от изменников, – роняет адмирал. – Похоже, Врата Зари слишком вас любят. Либо вы сами поощряете второрожденных бунтарей!

– В нашем Уделе живут вольнодумцы. Чтобы укротить силу и энергию и управлять ими, нужен особый склад ума.

– Увы, это также порождает ренегатов.

– Да, увы! – соглашается Долтри, и я смотрю на него во все глаза.

Обрывая дальнейшие разговоры, на платформе появляется мать. Она очень элегантна: на ней бальное платье полуночно-синего цвета с серебряными точками, сияющими, как звезды на небе. В каштановые волосы вплетена нежная серебряная тиара. Меня она в упор не замечает, но здоровается с остальными, осведомляясь об их здоровье. Хмурясь, смотрит на часы и тревожно поджимает губы.

После матери к нашему кругу присоединяется перворожденный сын Просветленного Фабиана Боуи – Гришолм Венн-Боуи. Его я узнаю сразу. В юности он часто приезжал во Дворец Мечей, чтобы поиздеваться над Габриэлем.

Гришолм старше меня всего на несколько лет. Ему двадцать один, он красавчик, но режим тренировок мог бы выбрать и пожестче.

Разумеется, на встречу Гришолм явился прямо с какого-нибудь торжества. Сомневаюсь, что он надел золотую корону-нимб, просто чтобы усмирить темную косматую гриву. Волосы ему, должно быть, укладывали не один час. Одежда Гришолма не уступает прическе – она великолепна. Наряд перворожденного наследника всех доминионов представляет собой контрастную смесь из черных и белых деталей. Черные обтягивающие брюки, не оставляющие простора воображению, спускаются к самым блестящим, какие я когда-либо видела, черным ботинкам. На талии сияет золотой ремень с пряжкой-нимбом. Классическая сорочка белого шелка и замысловато повязанный шейный платок безукоризненны, как и белоснежная накидка.

Похоже, Гришолму скучно. Не обращая внимания на остальных, он, снисходительно кривя рот, принимается разглядывать мое одеяние и волосы. Те, должно быть, все в колтунах.

Я поправляю отрепья, в которые меня вырядили в Цензе, разглаживаю подол.

– Неужели это второрожденная Сен-Сисмод? – Гришолм улыбается так, словно запахло чем-то вкусным. – Розель, ты вроде бы давно выросла, а выглядишь все еще как тощая беспризорница…

– Живу праведной жизнью, Первый коммандер, – парирую я.

Гришолм хихикает.

А ведь я все еще могу надрать тебе задницу, Гришолм, как в тот раз, когда мне было десять, и ты разбил Габриэлю голову часами со столика в холле.

Он обводит взглядом мой арестантский наряд и длинные спутанные волосы.

– Проблемы с властями?

– Ценз любезно предоставил мне убежище на несколько дней, пока разбирались с моей поврежденной меткой. Надо бы отправить им подарочный набор для ухода за кожей. Что порекомендуете, Первый коммандер? Ассорти шампуней и мыла?

– И пенку для ванны, – злорадно улыбаясь, подыгрывает Гришолм. Ничуть не изменился: не упустит случая кого-нибудь унизить. – Хочешь, пошлю им подарок от тебя?

– Весьма щедрое предложение, Первый коммандер.

– На чье имя?

– Агента Кипсона Кроу.

– О… – притворно содрогается Гришолм.

– Вижу, вы его знаете.

– Верно. Удел Добродетели куда меньше, чем кажется. Тебе всегда недоставало удачи, Розель.

– Зато преданности было в избытке, Первый коммандер.

– Я помню твою преданность, – отзывается Гришолм, потирая голову – именно туда я врезала ему в отместку за то, что он сделал с Габриэлем.

Гришолм тогда никому не разболтал: слишком стеснялся, что его побила мелкая второрожденная девчонка, поэтому мне удалось выйти сухой из воды.

– Жаль, что за преданность не платят взаимностью, – слова Гришолма жалят. – Я прослежу, чтобы агент Кроу получил подарок.

На минуту я сомневаюсь и думаю, что Кроу лучше не дразнить, но тот все равно не отступится. Единственное, что заставит его хоть немного поколебаться – подарок, посланный от моего имени Первым коммандером, наследником Удела Добродетели.

К кругу присоединяется еще один участник, и все замолкают. Обод в виде нимба венчает волосы цвета соли с перцем. Они не такие густые, как у его сына. Да и телосложение у Фабиана более хрупкое. Он одет в том же стиле, что и Гришолм. Просветленному Добродетели хорошо за сорок. Мне говорили, он – человек дела. Редко сидит на месте, и это заметно даже на проекции.

Фабиана Боуи я, так или иначе, видела каждый день – либо на виртуальном экране, обращающимся к гражданам Уделов, либо – в то время, когда была младше, – в кабинете матери. Каждый раз при нашей встрече он держался любезно, хоть и несколько снисходительно. При нем следовало вести себя идеально. Мне довелось видеть, как он принимал наиболее безжалостные решения – например, об убийствах перворожденных, которые были ему не по вкусу. Эти убийства организовывала мать, обычно привлекая наемника из резерва, который готовил адмирал Дрезден.

Я рано поняла, что Фабиан Боуи требует от своих служащих абсолютного подчинения. И единственное исключение из этого правила – его перворожденный сын.