Джонатан Говард - Иоганн Кабал, детектив

В ответ она лишь склонила голову набок и посмотрела на него пристальнее. Кабал вдруг понял, что этот взгляд напоминал его собственный, когда по пути ему попадался подходящий мертвяк. Как правило, это случалось в три часа утра и труп покоился под брезентом на тележке.

– Пфф, – фыркнул он. – Вы считаете меня преступником, верно? Мелким правонарушителем из проблемной семьи, который вершит бесчинства, потому что в детстве кузина сказала, будто у лошадей пять ног, чем напугала его на всю оставшуюся жизнь. Так ведь?

– Вы – преступник, Кабал. Но совершенно необычный. Знаете ли вы, что я решилась стать криминальным психологом именно после встречи с вами?

Кабал нахмурился.

– Если вы намерены завоевать мое расположение, то выбрали для этого странный способ.

– Вы поступаете как преступник, но ваши мотивы… Их я абсолютно не понимаю. Большинство ваших коллег…

– У меня нет коллег. В нашей профессии не организуют профсоюзы и клубы.

– …недалекие людишки, страдающие манией величия. Я запросто подмечаю этих психов, жаждущих власти и оживляющих трупы…

– А теперь вы пытаетесь привлечь меня жаргоном.

– Прекратите уже перебивать меня. Короче, я за версту чую этих жалких созданий.

– Похоже, вам пришлось много их повидать, – пробормотал Кабал.

– Доводилось, – ответила Леони.

Кабал удивленно взглянул на нее. Завладев его вниманием на какое-то время, Леони продолжила:

– Так уж получилось, что было это в психиатрической лечебнице для невменяемых преступников. Эти одинокие несчастные люди брались за некромантию, как сумасшедшие хватаются за нож, чтобы отомстить обществу, которого они не понимают и которое не пытается понять их. Но вы. Вы можете вписаться. Непросто сойти за одного из своих. – Она кивнула в сторону миркарвианцев. – Не представляю вас во главе армии зомби, что идет в бой.

– Зомби такая древность.

– Не шутите со мной, Кабал. Ваша жизнь в моих руках. Я хочу поступить правильно, но, боже мой, достаточно будет одной мелочи.

Кабал нахмурился.

– Это что, принудительный психоанализ? «Расскажите мне о вашем детстве» и тому подобное? Я и не знал, что психиатрия стала агрессивной. – Он улыбнулся ей для виду, но смотрел пристально и грозно. – Не думайте, будто сумеете проанализировать меня и включить в свою диссертацию. Приходили ко мне как-то в рамках переписи населения и пытались провернуть подобное. Я отдал их на съедение своему саду.

– Вашему саду?

Кабал наморщил нос.

– Вы же не думаете, что я буду лично проделывать грязную работу?

Глаза мисс Бэрроу стрельнули в сторону – внезапно она широко улыбнулась и стала сама веселость.

– Ах, вы сказали садовнику, что он может это съесть! Ох! Как трогательно! – Она рассмеялась во весь голос.

На мгновение Кабал растерялся. Он глянул в сторону и притворился, будто только заметил, что у них появилась компания.

– Ну что ж, – сказал он, разыгрывая радость. – В наше время невозможно найти достойных работников.

Пара, к которой он обратился, позволила себе на миг замешкаться, после чего оба вежливо рассмеялись.

– Да-да, вы правы, – произнес мужчина, гадая, с чем именно он соглашался.

Затем повисла натянутая пауза, во время которой Кабал все думал, почему же они не уходят, а пара отчаянно пыталась сообразить, как убраться и не показаться невежливыми.

– Роборовски, – представился мужчина, так ничего и не придумав. – Линус Роборовски. А это моя жена, Элизабет.

Они не слишком-то подходили друг другу. Ему было около сорока, а может больше. Изможденный, лысеющий потихоньку мужчина производил впечатление человека, которому постоянно что-то угрожает. На нем был добротный, но не слишком костюм, пошитый на заказ из зелено-коричневой саржи. Сидел костюм по плечам, но все равно казалось, что Роборовски насильно упихнули в него. Кабал решил, что тот, скорее всего, малый предприниматель, который внезапно преуспел и теперь не представлял, что делать с появившимися деньгами.

Его жена была на полголовы выше и значительно моложе – больше тридцати не дашь. Кожа ее была не просто бледной, а скорее тусклой, пшеничные кудри спускались по плечам, и явно докучали ей. Отвратительное платье горчичного цвета висело, ни капли не подчеркивая фигуру. Она стояла чуть позади супруга; оба выглядели так, будто их слепили из грязи. Они напомнили Кабалу – как будто ему вообще требовалось напоминание, – почему он не стремился к обществу: люди были кошмарными созданиями, на них не стоило тратить силы.

– Майсснер, – сказал он, пожимая руку Роборовски. – Герхард Майсснер.

Он еще не успел отпустить руку Роборовски, а его супруга уже протягивала свою ладонь. В надежде, что ему удалось подавить раздражительность, которая непременно прокралась бы в голос, не контролируй он себя, Кабал щелкнул каблуками и поцеловал ей руку.

– Enchanté, мадам, – добавил он, дабы придать себе солидности. Опыт подсказывал, что можно произнести любую чушь на иностранном языке и ты тут же становишься утонченным джентльменом.

Он уловил в ее взгляде блеск, который ему совершенно не понравился. Уж слишком расчетливый. А учитывая, что Кабал не представлял, что именно она просчитывает, включился инстинкт самосохранения. Однако блеск тут же пропал, и Роборовски вновь смотрела на него с пустым выражением, присущим мещанским домохозяйкам, ну или скотине.

Герр Роборовски тем временем испытующе разглядывал мисс Бэрроу.

– А ваша спутница?.. – спросил он Кабала.

Однако мисс Бэрроу предпочитала говорить сама за себя, чего бы там ни требовал миркарвианский этикет.

– Леони Бэрроу, – представилась она и протянула руку. Оба Роборовски не обратили внимания, что ладонь она при этом держала большим пальцем вверх, с улыбками ответили на рукопожатие, а фрау Роборовски даже сделала книксен.

– Вы из Англии, верно? – спросила она у мисс Бэрроу. – Всегда хотела там побывать, но Линус вечно занят – похоже, у нас никогда не выдастся возможность съездить в отпуск.

– Оу? И чем же вы занимаетесь? – Леони адресовала вопрос напрямую герру Роборовски, но тот уставился на нее пустым взглядом, как актер театра, который вместо того, чтобы следить за репликами, думает о том, что будет есть на ужин. Спустя мгновение ответила фрау Роборовски:

– Он столяр-краснодеревщик.

Ее супруг слегка подпрыгнул, как актер, который, наконец, определился, что на ужин у него будут гренки с сыром по-валлийски, и вернулся на сцену, где все коллеги, оказывается, мечут молнии и готовы убить взглядами.

– Ах, да, – сказал он так, будто сей факт был столь шокирующим, что нуждался в подтверждении. – Я столяр.

– И у вас очень много работы? – уточнил Кабал, пытаясь увязать столярное дело, ужасную занятость и вояжи на роскошных аэросудах.