Рэйчел Хартман - Серафина. Серебряная кровь

Старик Фолла высунул голову из окна кареты. Бланш удивленно вскрикнула и сжала руку Абдо. Юноша преувеличенно улыбнулся, словно показывая ей, как лучше реагировать на появление Фоллы. Она кивнула, серьезно глядя на старика своими фиолетовыми глазами, а затем выдавила смешок:

– Ха. Ха.

Бланш подошла ко мне и, не глядя в глаза, присела в реверансе, словно знатная дама.

– Спасибо, – произнесла она по-гореддийски, четко выговаривая каждый звук.

«За что она меня благодарит?» – озадаченно спросила я у Абдо.

«Она жила здесь в одиночестве целых тридцать лет , – ответил Абдо, гладя руку Бланш. – Чешуя проступила на ее коже, когда она была еще ребенком, и муж ее матери – сам лорд Меши – выгнал ее из дома».

Бланш в последний раз бросила печальный взгляд на холм, а потом наклонилась и поцеловала Абдо в лоб. Абдо помог ей усесться в карету, не сводя с нее глаз ни на секунду.

«Как жаль, что я не могу поехать с ней», – беспокойно произнес Абдо, провожая карету взглядом.

«Ты нужен мне здесь», – сказала я.

Призрачное лицо Бланш показалось в заднем окне кареты. Абдо помахал ей рукой. «Она говорит на пяти языках. Бланш спрятала эти знания глубоко в своем сознании, потому что ей было не с кем общаться. Когда-то ее любили и обучали всему на свете, а потом выбросили, словно мусор» .

Карета исчезла за поворотом, и у меня защемило сердце. Если на долю моих собратьев не выпадала милость всех святых, все они разделяли похожую судьбу, даже в Нинисе. Чудесно, что мы смогли помочь Бланш, именно на такие результаты я и надеялась.

Абдо взял меня за руку, переплетя свои пальцы с моими, и ободряюще улыбнулся: « Пойдемте, мадамина. Нам с вами еще нужно найти художницу».

Тем вечером я впервые связалась с дамой Окрой с помощью тника, чтобы сообщить ей о приезде Бланш.

– Поздравляю, – протянула дама Окра. – Не думала, что у тебя получится отыскать еще хоть кого-нибудь. Мы с Недуаром даже поспорили. Но он победит, только если ты найдешь обеих.

– Надеюсь, вы поладили, – сказала я.

Она фыркнула:

– По крайней мере, я вернула себе ложки. Теперь, когда он живет под моей крышей, я могу красть обратно сворованные им вещи, стоит ему куда-нибудь уйти. Он не продает мое серебро, просто тащит все подряд и прячет в своей комнате.

Я озадаченно потерла лоб, но решила не вдаваться в расспросы. Главное, она нашла способ примириться с ним: этого было достаточно.

А мы с моими спутниками отправились в глубь Пинабры и через четыре дня добрались до Вайу, деревеньки лесорубов, расположенной в песчаной низине. Храм Святого Йобертуса, возведенный на святом источнике, оказался самой высокой постройкой в этой местности. Фреска на сосновом потолке часовни была выполнена в фиолетовых и зеленых тонах и изображала, как Йобертус излечивает больных и помогает нуждающимся. Его полные сострадания глаза поразительно напоминали глаза Недуара.

Она успела окончить работу и отправилась в другое место.

К нам неслышно подошел священник и заговорил с Жосканом. Я расслышала только имя графа Пезавольта. Священник запустил руку в свою фиолетовую сутану и вручил Жоскану обрывок старого пергамента.

– Я все думал, когда принесет плоды мое сообщение о награде, – проговорил Жоскан, подойдя ко мне, – но такого не ожидал. Послушайте только: «До меня дошел слух, что за информацию о моем местонахождении положена награда. Я в монастыре Монтесанти. Приносите деньги или не приходите вообще». – Жоскан постучал пергаментом по руке. – Звучит немного недружелюбно.

– Вам знаком этот монастырь? – спросила я.

– Да, – ответил он, поджав губы. – Он хорошо известен, но сам я в нем ни разу не бывал. Забраться на утес, где он стоит, задача не из легких. Монахи спускают лестницу не для всех.

Я была очень рада, что мы точно узнали, куда нам предстояло держать путь, и вообще чувствовала себя довольно уверенно после успеха с Недуаром и Бланш, несмотря на тон записки Од Фредрики. Следующие три дня прошли быстро. Мы поднимались по заросшим соснами холмам, пока не оказались у подножия иссеченной ветром скалы.

– Вот и дошли, – сказал Жоскан и поднял взгляд вверх, прикрыв глаза рукой. – Монастырь возвели на этой скале, вырезав его из горной породы. Вход находится вон там.

Я разглядела нечто, напоминающее вход в пещеру, который был украшен колоннадой. Он располагался примерно на полпути к вершине утеса.

«О боги, – произнес Абдо, снова став ногами на седло. – Я ее вижу. Как же яростно горит ее свет!»

С выступа, на котором располагался вход, свисали две веревки. Мой дернул за одну из них, и где-то наверху зазвонил колокольчик. Ко второй были привязаны дощечка и кусок мела. Жоскан взял табличку и написал на ней по-нинийски: «Мы пришли к Од Фредрике». Из монастыря показались двое бледных мужчин, – видимо, они услышали колокольчик. Они взглянули на нас с высоты, а потом стали поднимать дощечку, ударяя ее о выступавшие из скалы камни, стебли винограда и шишковатые корни.

Через несколько минут они спустили дощечку обратно. «Подняться может только один».

– Идти нужно мне, – сказала я. Жоскан нахмурился, капитан Мой что-то пробормотал и тревожно переступил с ноги на ногу. – Это же просто монахи, – добавила я, сложив руки на груди. – Они меня не обидят.

– Это Орден святого Абастера, образованный в Самсаме, – проговорил Мой. – Их порядки строже, чем в наших монастырях. Здесь вряд ли обрадуются женщине, причем… – Он жестом указал на мое запястье. Чешую скрывал длинный рукав дублета, но я все-таки смущенно потерла руку.

Разумеется, он был прав. Я сама могла процитировать подходящие строки из писания. К тому же именно святой Абастер придумал ловушку, убивающую драконов, которую мы пытались воссоздать. Я не питала никаких иллюзий насчет того, как эти монахи относятся к моему народу.

– Вы только держитесь скромно и будьте осторожны, – посоветовал Жоскан. – В Самсаме люди не так терпимы, как мы, нинийцы.

«Вы, нинийцы, терпимы только на словах», – произнес Абдо, эхом отражая мои собственные мысли.

Над нашими головами раздался такой звук, будто что-то перевалилось через край утеса и летит вниз. Мы инстинктивно отпрянули назад, но это была веревочная лестница. Когда она развернулась до конца, нижняя перекладина все равно не доставала до земли. Жоскан передал мне бумагу, выданную графом Пезавольта, – обещанную художнице награду. Я положила ее в дублет и начала карабкаться вверх. Лестница раскачивалась и терлась о камни, отчего хвататься за перекладины становилось сложнее. К тому времени как я добралась до конца лестницы, костяшки моих пальцев были стерты до крови. Двое монахов в коричневых рясах схватили меня под локти и поставили на землю.