Ричард Морган - Стальные останки

Эскиат-старший содрогнулся, как от удара. Рингил вздохнул. Затем поднял руку и небрежно похлопал отца по груди и плечу.

– Не переживай, папа, – тихо проговорил он. – У тебя есть еще два мужественных сына, которыми можно гордиться. Во время осады оба проявили себя очень даже неплохо.

Гингрен ничего не сказал, не сделал и не издал ни единого звука. Он будто превратился в изваяние. Рингил снова вздохнул, убрал руку с отцовского плеча и ушел.

Сон. Ему надо выспаться.

И точка.

Хангсет еще дымился.

Арчет сидела в седле и смотрела на город, бухту и разрушения с высоты близлежащей горы, забыв про подзорную трубу, которую держала в руке. Конь переступал с ноги на ногу, беспокойно вдыхая сырую и едкую горелую вонь, время от времени приносимую ветром. Отряд Престола Вековечного растянулся вдоль вершины, вокруг советницы императора, держась с подчеркнутым бесстрастием и профессионально, как того требовала репутация. Но ветер уже донес до Арчет пару сдавленных проклятий, когда люди увидели, что творилось внизу. Она не могла их винить. Ее предупреждали о том, чего следовало ждать, и все-таки она с трудом верила собственным глазам.

Арчет в некотором роде знала Хангсет, бывала здесь несколько раз с кириатскими инженерными войсками во время войны. В самом начале противостояния Чешуйчатые выбрались на сушу именно на этом побережье, на всем его протяжении, убивали и сжигали все на своем пути, действуя почти с человечьей деловитостью, и неизменно отступали в глубины до того, как имперские легионы успевали нанести ответный удар. Акал, который в вопросах тактики был реалистом, смирил гордыню и обратился за помощью к кириатам. Грашгал послал своих инженеров.

Теперь кириатские заградительные сооружения вдоль портовой стены и береговой линии были пробиты насквозь в полудюжине мест; на гладких стекловидных укреплениях зияли дыры с рваными краями, которые в свете раннего полудня переливались радугой. Что бы ни причинило ущерб, оно не остановилось – за каждым проломом разрушения продолжались и были такими всеобъемлющими, каких Арчет не случалось видеть со времен войны. От каменных строений остались невысокие руины, деревянные просто исчезли, превратившись в золу и обломки. В бухте тут и там из воды торчали обломанные, наклоненные мачты, указывая на корабли, прямиком отправившиеся на дно. На пристани громоздились развалины рухнувшего маяка. Казалось, некий бог рептилий огромной когтистой лапой стер это место с лица земли.

Мертвецов были сотни.

Едва взглянув на город в подзорную трубу, она могла приблизительно подсчитать потери, но к моменту, когда это случилось, предположения оказались лишними. На обращенных к берегу склонах холмов они напоролись на пеструю толпу беженцев-горожан и обессиленных солдат, которыми командовал – если можно это так назвать – один из немногих выживших офицеров Хангсетского морского гарнизона. Молодой лейтенант, вздрагивая и морщась от воспоминаний, коротко доложил ей о случившемся. О потусторонних воплях со стороны моря, шарах живого синего пламени и призрачных фигурах, рассекавших улицы, полные дыма, которые убивали все живое оружием из мерцающего света. «Ничто их не брало, – оцепенело рассказывал он. – Я видел, как наши лучники всаживали в них стрелы с пятидесяти футов, натянув тетивы до предела. С такого расстояния стрела со стальным оперением должна пронзить человека насквозь, пробить доспехи и тело. Но стрелы, мать их, будто растворились или… я не знаю. Когда они приблизились к нашей баррикаде на двадцать футов, я повел своих людей в атаку. Это было как сражаться в ночном кошмаре. Мы двигались словно под водой, а эти уроды были такими проворными…»

Он замолчал, охваченный воспоминаниями, и словно сделался в три раза старше.

«Как тебя зовут?» – мягко спросила Арчет.

«Галт. – Он продолжал таращиться в пустоту. – Парнан Галт, рота Павлина, пятидесятый имперский морской полк, семьдесят третий призыв».

Семьдесят третий. Как и гонец, принесший известие в Ихельтет, он был совсем мальчишкой, когда закончилась война. Скорее всего, в бою не бывал, если не считать стычки с пиратами и периодическое подавление бунтов. После шестьдесят шестого призыва мало кто из новобранцев в регулярных войсках приобрел иной опыт. Арчет похлопала его по плечу, встала и ушла, а он остался сидеть наедине с воспоминаниями. Она не просила вернуться с ними в город.

Поручив сержанту Престола Вековечного и его взводу позаботиться о колонне беженцев, которая ждала своей участи, она продолжила путь с остатком роты. Скептические голоса в ее голове воевали с подступающим ощущением серьезной беды. Молодой лейтенант и гонец стали свидетелями чего-то нового – такого, что легко со счетов не сбросишь. Их полные ужасов рассказы были не просто болтовней тех, кто впервые узрел войну в ее омерзительном великолепии.

«Нет? – Внутренний скептик набрал силу. – А ты собственную первую битву помнишь, а? Маджакские застрельщики-берсеркеры прорвались сквозь строй при Балдаране. С воем понеслись через поле, сея панику среди солдат. Трава от крови легла, словно зализанные патлы сутенера. В тот первый раз ты сломалась, схватила Араштала за руку, но та была отрублена и осталась в твоей. Ты заорала, но никто не услышал, и ты будто увязла в грязи. Разве это не было похоже на ночной кошмар?»

«А призраки? Неведомое мерцающее оружие? Растворяющиеся стрелы?»

«Субъективные впечатления. Страхи, типичные для ночных битв. Лучники перепугались, как все, и начали стрелять куда попало или как попало».

«Хм-м…»

Кем бы ни были нападавшие, Хангсет лежал перед ней, иссеченный, изорванный и дымящийся, как чье-то свежевспоротое брюхо на поле боя посреди холодного севера.

– Святая, чтоб тебя, Мать Откровения… – Махмаль Шанта рядом с ней тщетно пытался успокоить вставшего на дыбы коня. Было неясно, проклинает он животное или разрушения внизу. – Что за хрень тут произошла?

– Не знаю, – задумчиво ответила Арчет. – Выглядит нехорошо, да?

Шанта нахмурился, пытаясь усидеть верхом, сохранив толику достоинства. Он был в седле бесполезен, как всегда. Узловатые старые пальцы сжимали вожжи, словно веревку, по которой пожилой инженер пытался куда-то забраться.

– Повторение Демлашарана, чтоб ему пусто было, вот как это выглядит, – проворчал он.

Арчет покачала головой.

– Это не драконы. Слишком много сохранилось.

– По-твоему, что-то еще, кроме драконьего пламени, способно так дырявить кириатские укрепления? Да чтобы этот гребаный конь в тартарары провалился …

Арчет потянулась к пугливому животному и ласково положила ладонь ему на шею. Пробормотала слова, как учил отец, поцокала языком. Конь немного успокоился, отчасти уверенный, что хоть кто-то из присутствующих понимает, что происходит, и может это контролировать.