Джесс Буллингтон - Печальная история братьев Гроссбарт

И он зашагал прочь, а Манфрид быстро собрал вещи и поспешил следом.

Нагнав брата, он хлопнул Гегеля по плечу:

– Я не забуду. Просто теперь нужно быть поосторожнее, раз уж нас прокляли. Но мы от всякой скверны очистимся своей праведностью и благочестием.

– Ага. Точно. Осторожнее.

Гегель сомневался, что кто-нибудь, кроме, разве что, самой Девы Марии, сможет очистить его от греха. Он помнил тепло ее тела, как в порыве страсти называл ее Марией и обещал ей свою верность. Всякий раз, как он об этом думал, кишки в животе словно затягивались в тугой узел. Ведь это было единственное деяние во всей его черной жизни, в котором Гегель и правда раскаивался.

Ветер высушил пот, но холод никуда не делся, так что братья начинали стучать зубами всякий раз, когда останавливались, чтобы осмотреть местность. Несколько часов спустя они оказались на склоне горы, как две капли воды похожем на несколько предыдущих, но Манфрид верил, что брат не водит их кругами. Гегель не был в этом уверен и нервно жевал бороду, пока они не выбрались на гребень, откуда стало видно, что Гроссбарты не заблудились – за грядой, которую они преодолели, открывалось глубокое ущелье. А по следующей горе, точно вровень с тем местом, где они стояли, змеилась наезженная дорога. Гегель дрожал от счастья, а Манфрид продемонстрировал степень своего исцеления тем, что пустился в пляс на каменистом склоне.

Дорога тянулась без конца, но, в отличие от первой части их похода на юг, следующая неделя пути по настоящей дороге наполнила братьев надеждами на добрую удачу. Эта дорога (хоть ее давно не чинили) шириной и гладкостью превосходила ту, по которой Гроссбарты начали странствие. Оба горько сожалели об утрате Коня и телеги, но благоразумно избегали обсуждать тающие запасы продовольствия. Даже Манфриду пришлось признать, что встреча с ведьмой и ее мужем стала для братьев поворотной точкой.

– А значит, в Ее глазах мы поступаем правильно, – заключил на восьмой день Манфрид. – Если не сойдем с пути праведного, начнем чистить арабские замки-гробницы еще до Пасхи.

– Думаешь? – переспросил Гегель. – Кстати, далеко нам до этого Гипта?

– Знать не знаю, да и знать не хочу. Если будем следовать Ее воле, доберемся рано или поздно. А еще, наверное, разбогатеем по дороге.

– Похоже на то, – согласился Гегель.

– А если б мы сожгли ту ведьму, как я предлагал, уже, глядишь, нашли бы парочку отличных лошадок, груженных трюфелями.

– Может, еще найдем, – отозвался Гегель, которому образ сочных грибов напомнил, что у них скоро закончится конина – через несколько дней, в лучшем случае.

– Муж, говоришь? Выходит, она тебе сказала, что он был человеком, прежде чем стать чудищем?

Манфрид до сих пор не мог поверить, что их лесной враг не был мантикорой.

– Ага. Чудну́ю историю она рассказала. Учти, я там чуток подремал в скучных местах, но скоро все очень странно повернулось.

– Жалко, что я не слышал.

– Да не о чем жалеть. Печальная история. Она раньше была красивой девушкой, и честной, и любила Деву Марию всем сердцем. Из такой женщины вышла бы достойная жена.

– А ты это откуда знаешь?

– Сама мне сказала.

Манфрид фыркнул:

– Ну да, давай еще верить всему, что ведьма говорит.

– А я не сказал, что во все поверил.

– Но думаешь, она была красоткой? Правда? Вообрази ее молодой, и все равно на ней будет скверна ереси. Не бывает красивых ведьм.

За эти дни Гегель не раз пытался отделить одну часть воспоминаний от других. Молча все обдумывал и почти преуспел. Но всякий раз его братец открывал рот и говорил что-то вроде:

– Нет уж! Эта ведьма сношалась со своим зверолюдом, и часто сношалась. А потом ела детишек, которые от того народились. Вообрази, как эта стылая карга враскоряку…

Гегель согнулся пополам, и его стошнило так, что сфинктер свело судорогой. Манфрид отпрыгнул от потока блевотины и заливисто расхохотался. Гегель бросил на него злобный взгляд слезящихся глаз.

– Что, не пошла конина впрок?

– Это все твой грязный язык! Кому придет в голову воображать такое?

Гегель сплюнул, но не смог избавиться от воспоминания о ее вкусе.

– Да я же просто сказал.

– Не говори.

– Это что такое?

– А?

Гегель вытер рот и посмотрел туда же, куда глядел брат. Дорога изгибалась по склонам, так что лишь некоторые ее сегменты были видны с этого места длинной горной гряды. Но позади Гроссбартов, на предыдущей горе, по дороге двигалось что-то большое и черное. Двигалось быстро, но Гегель сумел разглядеть фургон и упряжку лошадей, которые шли уверенной рысью. Манфрид прищурился:

– Что-то я не…

– Это наши лошадки, вот что! – воскликнул Гегель и ударил брата своей широкополой шляпой.

– Да ну?

– Ну да!

– Зачем они поехали в горы посреди зимы?

– А мы сюда зачем пришли? За тем же! А теперь – за дело.

Гегель поспешил к ближайшему валуну у обочины дороги.

– Хорошо, что вовремя приметили, – добавил Манфрид и тоже принялся за работу.

Каждый взялся выламывать камень со своей стороны: Манфрид – топором, Гегель – киркой. Каждые несколько минут они останавливались и наваливались вместе, но камень не поддавался. Братьями овладело отчаяние, но чем глубже они закапывались, тем глубже в склон горы уходил проклятый валун.

– Слушай, – пропыхтел Гегель, – нужно то мертвое дерево сюда приволочь и клином вогнать под камень.

– Какое дерево?

– Ну, мертвое дерево наверху, на склоне, чуть позади на дороге. Если поспешим, дотащим его сюда, прежде чем… – Гегель вдруг замолк, увидев блеск в глазах Манфрида, и резко изменил свой план. – Или можно просто бросить ствол поперек дороги и не возиться с валуном.

Манфрид медленно кивнул, продолжая прожигать брата взглядом.

Только братья успели вернуться к упавшему дереву, взобраться наверх и скатить его по склону, послышался стук копыт. Гроссбарты уложили ствол поперек дороги и принялись ждать, а когда Гегель приметил фургон на повороте, оба нагнулись и сделали вид, будто старое сухое дерево неимоверно тяжелое и неподъемное. Фургон замедлил ход, а затем вовсе остановился. Двое мужчин спрыгнули с облучка позади повозки, обменялись несколькими словами с возницей и двинулись к Гроссбартам с арбалетами в руках. Увидев это, братья быстро извлекли собственные, уже взведенные арбалеты, спрятанные за стволом мертвого дерева.

– А ну, стой! – крикнул Гегель, когда мужчины подошли на расстояние выстрела.

– Почему это? – спросил тот из них, что был побольше.

– Увидели, что вы едете, и решили подсобить да убрать его с дороги! – заорал Манфрид.

– Почему арбалет? – спросил тот же незнакомец.

– А у вас арбалеты почему? – парировал Гегель.

– Что? – незнакомец приставил руку к уху.