Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)

– А теперь идем к жеребцу, быстрее которого еще не было в конюшнях смертных, – сказал Кхемза. – Мы будем в Афгулистане еще до восхода солнца.

Впоследствии Дэви Ясмина так и не смогла припомнить всех подробностей собственного похищения. Полнейшая неожиданность и стремительность происшедшего оглушили девушку, она лишь смутно отдавала себе отчет в событиях, водоворотом закружившихся вокруг нее: обескураживающая хватка крепкой руки, сверкающие глаза похитителя и его жаркое дыхание, обжигающее кожу. Прыжок из окна на парапет, безумный бег по стенам и крышам, страх падения, сковавший ее по рукам и ногам, бесшабашный спуск по веревке, привязанной к одному из зубцов стены, когда варвар спустился на землю чуть ли не бегом, а жертва безвольно повисла на его загорелом плече, – все это безнадежно перепуталось в голове Дэви. Она смутно помнила, как он гигантскими прыжками несся в тень деревьев, таща ее на себе с такой легкостью, словно она была ребенком, а потом взлетел в седло яростного бхалканского жеребца, который встал на дыбы и злобно зафыркал. Затем ее настигло ощущение полета, и бешено стучащие копыта высекали искры из усеянной мелкими камешками дороги, когда конь стремглав помчался в горы.

Когда в голове у девушки прояснилось, то первыми ее чувствами стали ярость и стыд. Она пришла в ужас. Правители золотых королевств к югу от Гимелийев считались почти что богами, а она была Дэви Вендии! Страх вскоре сменился поистине королевским гневом. Она яростно взвизгнула и принялась брыкаться. Ее, Ясмину, везут на луке седла вождя горного племени, словно какую-нибудь рабыню, купленную на невольничьем рынке! Но похититель лишь чуть сильнее придавил ее своей массивной рукой, и впервые в жизни девушка поняла, что это значит – столкнуться с превосходством в физической силе. Его руки казались отлитыми из железа. Он взглянул на нее сверху вниз и ухмыльнулся во весь рот. В лунном свете блеснули его ослепительно белые зубы. Поводья свободно лежали на развевающейся гриве жеребца, и под гладкой шелковистой кожей животного прокатывались канаты мышц, когда он мчался по усеянной валунами горной дороге. Но Конан сидел в седле легко, почти расслабленно, и походил на ожившего кентавра.

– Ты, горная собака! – задыхаясь, выпалила она, дрожа от дикой смеси гнева, стыда и ощущения собственной беспомощности. – Ты осмелился… ты посмел! Ты заплатишь жизнью за свою наглость! Куда ты меня везешь?

– В деревни Афгулистана, – отозвался он, оглянувшись.

Позади них, на склонах, которые они уже миновали, и на стенах крепости метались огни факелов, и он заметил яркую вспышку пламени, означавшую, что открылись главные ворота. И тогда варвар рассмеялся громким жизнерадостным смехом, заглушившим свист ветра.

– Наместник выслал за нами погоню, – пояснил он. – Клянусь Кромом, мы хорошенько поводим его за нос! Как ты думаешь, Дэви, отдадут они семь жизней за кшатрийскую принцессу?

– Они пришлют целую армию, чтобы повесить тебя вместе с твоим племенем выродков, – убежденно пообещала она.

Он опять лишь зычно расхохотался в ответ и поудобнее переложил ее у себя на руках. Но девушка восприняла это как очередное оскорбление и опять начала брыкаться, пока не поняла, что ее тщетные усилия лишь забавляют его. Кроме того, ее легкое атласное одеяние, которое безжалостно трепал встречный ветер, пришло в ужасный беспорядок. Принцесса решила, что презрительное повиновение поможет ей сохранить хотя бы остатки достоинства, и погрузилась в гневное молчание.

Но девушка ощутила, как на смену гневу пришел благоговейный страх, когда они вошли в устье Прохода, черной дырой зияющего на фоне еще более темных скал, преградивших им путь, словно колоссальные бастионы. Казалось, будто гигантский нож прорубил Жаибар прямо в толще монолитного камня. По обе стороны Прохода на высоту в тысячи футов вздымались отвесные скалы, а вход в него напоминал провал в преисподнюю. В такой темноте ничего не видел даже Конан, зато он знал дорогу, как свои пять пальцев, и потому не сбился с пути даже ночью. Зная, что по пятам за ними в свете звезд идут вооруженные всадники, он не стал придерживать коня. А крупный жеребец пока что не проявлял признаков усталости. В грохоте копыт он поднялся по дороге, проложенной по дну каньона, взлетел на склон, промчался по гребню, по обе стороны которого простирались предательские сланцы, и выбрался на тропу, идущую слева вдоль подножия стены.

В такой темноте даже Конан оказался не способен разглядеть засаду, устроенную жаибарскими горцами. Едва они миновали вход в узкое ущелье, как в воздухе просвистел дротик и угодил прямо в плечо жеребцу. Конь всхрапнул, прощаясь с жизнью, споткнулся в полете и рухнул на землю. Но Конан успел расслышать свист рассекаемого воздуха, заметил дротик и действовал со скоростью распрямившейся стальной пружины.

Варвар соскочил с седла, держа девушку на весу, чтобы уберечь ее от удара о камни. Он приземлился на обе ноги, сунул свою драгоценную ношу в какую-то расщелину и развернулся лицом к затаившейся темноте, выхватив нож и готовясь отразить нападение.

Ясмина, ошеломленная стремительным поворотом событий и не понимавшая толком, что произошло, увидела, как из темноты выскочил смутный силуэт, различила быстрый топот ног по голой скале и шорох потрепанной одежды на ветру. Она увидела, как блеснула сталь, после чего раздался короткий скрежет столкнувшихся клинков, и услышала треск кости, когда нож Конана раскроил голову нападающему.

Варвар отпрыгнул назад, укрывшись за нагромождением валунов. В темноте чувствовалось движение, и чей-то зычный голос проревел:

– Эй вы, собаки! Что, испугались? Вперед, будьте вы прокляты! Взять их!

Конан вздрогнул, приподнялся, вглядываясь в темноту, и возвысил голос:

– Яр Афсал! Это ты?

В ответ раздалось удивленное проклятие, и голос осторожно ответил:

– Конан? Это ты, Конан?

– Я! – Киммериец расхохотался. – Выходи, старый вояка. Я убил одного из твоих людей.

Среди скал послышались шаги, сверкнул слабый огонек, а потом вспыхнуло яркое пламя, которое запрыгало вниз по камням, направляясь в их сторону. В темноте проступили очертания фигуры бородатого гиганта. Мужчина держал факел высоко над головой, а потом наклонил его вперед и принялся вглядываться в нагромождение камней, которое освещал. Другой рукой он сжимал кривую саблю. Конан шагнул вперед, убирая собственный клинок в ножны, и незнакомец приветствовал его громоподобным рыком:

– Да это и в самом деле Конан! Эй, собаки, выходите из-за скал! Это Конан!

В круге света стало тесно от подошедших мужчин – свирепых обтрепанных бородатых горцев. Глаза у них блестели по-волчьи, а в руках были зажаты длинные ножи. Они не видели Ясмину, прикрытую массивным телом Конана. Но, опасливо выглянув из-за его плеча, она впервые за эту ночь испытала липкий, леденящий душу страх. Эти люди больше походили на волков, чем на человеческих существ.