Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)

Яр Афсал выпрямился, взглянул на нефрит и вознамерился спрятать его в кошель на поясе.

– Отнесите этого идиота в хижину, – рявкнул он. – Он выглядел так, словно объелся лотоса, и смотрел на меня стеклянными глазами. Я… ай!

В своей правой руке, опускавшейся к кошелю на поясе, он ощутил движение, которого там не должно было быть. Голос его прервался, и он замер, глядя перед собой ничего не выражающим взором; в правой ладони он ощутил дрожь перемен, зарождение жизни. Он больше не держал в пальцах блестящий и гладкий черный шар. И он не смел опустить глаза и посмотреть, что же там происходит; язык прилип у него к гортани, и он даже не мог разжать ладонь. Его пораженные воины увидели, как глаза вождя расширились и кровь отхлынула у него от лица. А потом вдруг жуткий крик боли сорвался с его посиневших губ; он покачнулся и упал, словно громом пораженный, выбросив перед собой правую руку. Он лежал лицом вниз, а из-под его растопыренных пальцев выбежал паук – отвратительный черный монстр на волосатых лапках, тело которого сверкало, словно нефритовое. Воины в ужасе отпрянули, а мерзкое существо нырнуло в расселину и исчезло.

Мужчины вздрогнули, приходя в себя и дико озираясь по сторонам, как вдруг, заглушая нестройные восклицания, посреди всеобщего смятения неизвестно откуда зазвучал чей-то голос, отдавая распоряжения. Впоследствии каждый из тех, кто выжил, разумеется, отрицал, что кричал именно он, но, тем не менее, голос слышали все.

– Яр Афсал мертв! Убейте чужака!

Этот крик приковал к себе их внимание и успокоил мятущиеся души. Сомнение, растерянность и страх исчезли как по мановению волшебной палочки, сменившись яростной жаждой крови. Дикий вопль гнева потряс небеса, когда горцы с готовностью ухватились за предложение. Они ринулись вперед через открытое пространство; полы их накидок хлопали на бегу, глаза бешено сверкали, а в воздетых руках блестели ножи.

Но Конан действовал ничуть не медленнее их. При первых же звуках голоса он прыгнул к двери хижины. Однако воинам до него было ближе, чем ему до двери, и, ступив одной ногой на порог, он вынужден был обернуться, чтобы отразить смертельный выпад длинного лезвия. Он раскроил одному из нападавших череп, присел, пропуская над головой замах другого, после чего выпустил ему кишки, свалил ударом кулака третьего и проткнул ножом живот четвертому, а потом всем весом навалился на запертую дверь. Засвистели брошенные ножи, откалывая щепки от косяка, но дверь распахнулась под его натиском, и он ввалился внутрь. Бородатый горец, воспылавший ненавистью к Конану, рванулся следом за ним и немного перестарался, головой вперед влетев в комнату. Киммериец наклонился, ухватил его за полы накидки и отшвырнул в сторону, после чего с грохотом захлопнул дверь перед самым носом у остальных нападавших, которые уже ломились в нее. От сокрушительного удара затрещали кости, а в следующий миг Конан задвинул засовы и стремительно развернулся, чтобы встретить мужчину, который вскочил с пола и, словно обезумев, бросился в атаку.

Ясмина забилась в угол, с ужасом глядя на двух мужчин, сошедшихся в смертельной схватке; они катались по комнате и пару раз едва не задели ее. В комнате сверкали обнаженные клинки и лязгала сталь, а снаружи неистовствовала толпа, завывая подобно стае волков, кидаясь на запертые бронзовые двери с ножами в руках и осыпая их градом камней. Кто-то приволок ствол дерева, и дверь зашаталась под сокрушительными ударами. Ясмина зажала уши ладонями, дико озираясь по сторонам. Насилие и ярость внутри, повальное безумие снаружи. Жеребец в своем стойле поднялся на дыбы и заржал, ударяя копытами в стены. Он повернулся и лягнул прутья в то самое мгновение, когда горец, уходя от смертельно опасного выпада Конана, отпрыгнул назад и прижался к ним спиной. Его позвоночник сломался в трех местах, словно сухая ветка, и он полетел головой вперед на киммерийца, сбив того с ног, так что оба оказались на утрамбованном до каменной твердости полу. Ясмина вскрикнула и метнулась вперед; ее затуманенному взору показалось, будто погибли оба. Но не успела она подбежать к ним, как Конан отшвырнул от себя труп и поднялся на ноги. Она схватила его за руку, дрожа всем телом.

– Ох, ты жив! Мне показалось… Я думала, тебя убили!

Он метнул быстрый взгляд на ее запрокинутое бледное лицо и расширенные в испуге темные глаза.

– Почему ты дрожишь? – пожелал узнать он. – Какая тебе разница, выживу я или погибну?

К ней вернулась толика самообладания, и девушка отпрянула, предприняв довольно жалкую попытку вновь вести себя, как подобает Дэви.

– Твое общество предпочтительнее той стаи волков, что завывает снаружи, – ответила она, жестом указывая на дверь, под которой уже начал трескаться и рассыпаться каменный порожек.

– Она долго не выдержит, – пробормотал Конан и быстро направился к жеребцу.

Ясмина стиснула руки и затаила дыхание, когда увидела, как он выламывает расщепленные брусья и входит в стойло к обезумевшему животному. Жеребец, выкатив глаза, встал на дыбы, дико заржал, оскалив зубы и прижав уши, но Конан подпрыгнул и ухватился за его гриву, после чего, демонстрируя поистине нечеловеческую силу и сноровку, потянул вниз, заставляя его опуститься на передние ноги. Конь зафыркал, его сотрясала крупная дрожь, но он стоял неподвижно, пока варвар не взнуздал его и не водрузил ему на спину украшенное золотом седло с широкими серебряными стременами.

Развернув жеребца в стойле, Конан окликнул Ясмину, и девушка подошла к нему, опасливо стараясь держаться подальше от огромных копыт жеребца. Конан возился у каменной стены, не прерывая разговора.

– Здесь есть потайная дверь, о которой не знают даже вазули. Однажды Яр Афсал показал ее мне, когда был пьян. Она выходит в долину, которая начинается прямо за хижиной. Ха!

Он потянул за ничем не примечательный выступ, и вся секция стены повернулась на смазанных железных шарнирах. Осторожно выглянув наружу, девушка увидела узкое ущелье, открывающееся в сплошной скале в нескольких футах от задней стены хижины. Конан вскочил в седло, подхватил ее на руки и усадил перед собой. Позади них огромная бронзовая дверь застонала, словно живое существо, и рухнула. Потолок вздрогнул от торжествующего рева, когда через порог хлынули разгоряченные горцы, сжимая в волосатых руках сверкающие клинки. Огромный жеребец метнулся вперед сквозь отверстие в стене, словно каменное ядро, выпущенное из катапульты, и в грохоте копыт помчался вниз по ущелью, закусив удила.

Их бегство оказалось совершенно неожиданным для вазули. Кроме того, оно стало полным сюрпризом и для тех, кто тайком пробирался вниз по ущелью. Все произошло настолько быстро – ураганный рывок огромного жеребца, – что мужчина в зеленом тюрбане не успел убраться с дороги. Он полетел под копыта коня, и воздух прорезал отчаянный женский крик. Конан успел мельком взглянуть на нее, когда они пролетали мимо, – стройная темноволосая девушка в атласных шароварах и украшенной драгоценными камнями блузке, распластавшаяся на скале. А потом черный жеребец со своими наездниками умчался вниз по ущелью, словно пена, сорванная ураганным ветром с гребня волны, и воины, высыпавшие вслед за ними сквозь проем в стене, столкнулись с настоящим ужасом, отчего их кровожадные крики сменились воплями страха и смертельной боли.