Роберт Говард - Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник)

Теперь-то он понял, что означал тот отчаянный вскрик, что сорвался с губ Муриэлы, когда она вошла в комнату. Богиня вернулась. Зархеба раздел ее, чтобы обрядить в ее одеяние самозванку. Тем не менее сейчас богиня была облачена в расшитый драгоценными камнями атлас, то есть выглядела совершенно так же, как тогда, когда Конан увидел ее в первый раз. Он вдруг ощутил, как волосы дыбом встали у него на затылке.

– Муриэла! – вдруг закричал он. – Муриэла! Где ты, дьявол тебя забери?

Стены насмешливо отразили его голос. На первый взгляд, в комнате не было другого выхода, кроме золотой двери, и никто не мог войти или выйти из нее без его ведома. Но невозможное произошло: Елайя вернулась на помост за те несколько минут, что прошли с того момента, как Муриэла вышла из комнаты и угодила в лапы Гварунге; в ушах у него все еще звенел крик Муриэлы, но коринтийка как сквозь землю провалилась. Тому могло быть только одно объяснение, если отбросить в сторону темные домыслы, предполагавшие сверхъестественное вмешательство: где-то в комнате имелась другая – потайная – дверь. И еще не успев додумать эту мысль до конца, Конан уже увидел ее.

В том, что казалось сплошной мраморной стеной, появилась тонкая перпендикулярная щель, в которой застрял клочок шелка. В следующее мгновение Конан склонился над ним. Это был кусок ткани от юбки Муриэлы. Догадаться о том, как он здесь оказался, было несложно. Юбку прищемила закрывающаяся дверь, и кусок оторвался, когда ее уволокли похитители, кем бы они ни были. И этот жалкий лоскут выдал наличие двери, не позволив ей закрыться полностью.

Сунув в щель кончик кинжала, Конан всем телом налег на него. Лезвие согнулось, но, сделанное из прочной акбитанской стали, не сломалось. Мраморная дверь распахнулась. Держа меч наготове, Конан осторожно заглянул в приоткрывшуюся щель, но не заметил ничего угрожающего. Свет, падавший из комнаты оракула, озарил короткий пролет лестницы с высеченными из мрамора ступенями. Распахнув дверь во всю ширь, он сунул кинжал в щель в полу, чтобы не дать ей закрыться, а потом без колебаний стал спускаться по мраморным ступеням. Он ничего не увидел и не услышал. Через дюжину ступеней лестница закончилась узким коридором, дальний конец которого терялся в непроглядной тьме.

Он вдруг замер на нижней ступеньке, превратившись в статую, глядя на мозаичные фрески, покрывавшие стены, смутно различимые в тусклом свете, просачивающемся сверху. Искусство явно было пелиштимским; он сам видел похожие фрески на стенах Асгалуна. Но здешние сюжеты не имели ничего общего с Пелиштимом, за исключением одной человеческой фигуры, часто встречающейся на фресках: худощавого белобородого старика, на лице которого безошибочно читались соответствующие расовые признаки. Похоже, здесь были изображены разные части дворца. На нескольких фресках изображалось помещение, в котором он узнал комнату оракула с фигурой Елайи, простершейся на помосте слоновой кости, и чернокожими гигантами, стоящими перед ней на коленях. А за стеной, в нише, виднелся и древний пелиштимец. Впрочем, здесь были и другие фигуры – они ходили по дворцу, выполняли приказания пелиштимца и вытаскивали невообразимых созданий из подземной реки. Конан несколько мгновений рассматривал их, словно зачарованный, и дотоле непонятные фразы из пергаментного свитка вдруг обрели смысл. Разрозненные кусочки головоломки встали на место. Тайна Бит-Якина и его слуг перестала быть тайной.

Конан повернулся, всматриваясь в темноту и чувствуя, как ледяная сороконожка пробежала у него по спине, а потом с кошачьей осторожностью, но без колебаний двинулся вперед, все дальше и дальше уходя в темноту. Слабо освещенная лестница осталась позади. В воздухе висел тот же самый аромат, который он уловил во дворе с гонгом.

Теперь из темноты впереди до него доносились отчетливые звуки – то ли шарканье босых ног, то ли шуршание ткани о камень, он не мог разобрать в точности. Но мгновением позже его вытянутая рука уперлась в преграду, в которой он распознал металлическую дверь, покрытую резными узорами. Он нажал на нее, но безуспешно, и острие его меча тщетно искало какую-либо щель. Она настолько плотно прилегала к дверному косяку и порогу, что слилась с ними в единое целое. Конан навалился на нее всем телом, так что ступни его заскользили по полу, а на висках вздулись жилы. Все было напрасно; пожалуй, такую преграду не одолело бы и стало бешеных слонов.

Пытаясь открыть дверь, он вдруг услышал другой звук, который мгновенно распознал, – скрежет ржавого железа, какой производит опускающийся рычаг. Он отреагировал мгновенно, так что звук, реакция на него и действие почти совпали. Он изо всех сил прыгнул назад, а сверху ударила волна воздуха, и оглушительный грохот потряс подземный туннель. Его поранили мелкие осколки – огромная каменная глыба, как он сразу угадал по звуку, рухнула на то место, где он только что стоял. Промедли он хотя бы долю секунды, и она раздавила бы его, как муравья.

Конан вернулся назад. Где-то за этой железной дверью осталась попавшая в плен Муриэла, если она до сих пор жива, конечно. Но пройти сквозь эту дверь он был не в состоянии, а если останется здесь, то сверху может обрушиться еще одна глыба и похоронить его под собой. Он ничем не поможет девушке, превратившись в кровавое месиво. Продолжать поиски в этом направлении не было никакого смысла. Он должен вернуться наверх и придумать обходной вариант.

Конан повернулся и поспешил к лестнице. Оказавшись в круге тусклого света, он с облегчением вздохнул. Но, едва он ступил на лестницу, как свет померк и мраморная дверь наверху захлопнулась с гулким стоном. На мгновение Конана захлестнула паника. Запертый в черном туннеле, он резко развернулся на ступенях, сжимая в руке обнаженный меч и яростно вглядываясь в темноту, ожидая нападения кого угодно, хоть самих призраков. Но из туннеля не доносилось ни звука, ни движения. Или люди за дверью – если это были люди – решили, что раздавили его, обрушив сверху каменную глыбу, что, без сомнения, было осуществлено с помощью какого-то скрытого механизма? Тогда почему дверь наверху тоже захлопнулась? Конан на ощупь двинулся вверх по лестнице, каждый миг ожидая удара ножом в спину и стремясь поскорее утопить панику в бешенстве кровавой схватки.

Навалившись всем телом на дверь на верхней ступеньке, он выругался, обнаружив, что она не поддается его усилиям. И вот, когда он занес правую руку с зажатым в ней мечом, чтобы нанести удар по мрамору, левая его ладонь вдруг наткнулась на металлический засов, который явно встал на место после того, как дверь закрылась. В мгновение ока он отодвинул его, и дверь уступила перед его натиском. Он ворвался в комнату, прищурив глаза, словно живое олицетворение бешеной ярости, страстно желая сразиться с врагом, кем бы он ни оказался.