Роберт Говард - Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник)

Четверо кхитайцев поклонились и, не проронив ни слова, повернулись и бесшумно вышли из комнаты.

Рассвет, занимавшийся над далекими холмами, окрасил паруса небольшого судна, что двигалось вниз по реке, струившей свои воды в миле от Тарантии и, подобно змее, изгибавшейся на юг. Кораблик резко отличался от прочих судов, бороздивших воды Хорота, – рыбацких шаланд и купеческих баркасов, груженных богатыми товарами. Он был длинным и узким, с высоким изящным носом, черным, как эбеновое дерево. А еще вдоль планшира у него были нарисованы белые черепа. На средней палубе виднелась небольшая каюта, окна которой были плотно занавешены. Прочие суда поспешно уступали дорогу зловеще размалеванному кораблю, потому что он был одним из «кораблей паломников», которые увозили бездыханных последователей Асуры в последний путь на юг – туда, где далеко за горными массивами Пуатани река впадала в океан. В каюте наверняка лежало тело покойного пилигрима. Вид этого мрачного судна был хорошо знаком всем, и даже самые фанатичные приверженцы Митры не осмелились бы коснуться его или помешать его жуткому вояжу.

Но где находился конечный пункт его назначения, не знал никто. Одни называли Стигию; другие – некий безымянный остров, лежащий за горизонтом; третьи уверяли, что он направляется в загадочную и пленительную Вендию, где обретали покой мертвые. Впрочем, никто не знал этого наверняка. Было известно лишь, что, когда последователь Асуры умирал, тело его направлялось по великой реке на юг, на черном корабле, на веслах которого сидел раб-гигант, и больше никто и никогда не видел ни трупа, ни раба, ни самого корабля. Если, конечно, легенды не врали, это всегда был один и тот же раб, что направлял корабли на юг.

Мужчина, сидевший на веслах этой посудины, был таким же огромным и загорелым, как и прочие, хотя более внимательный взгляд обнаружил бы, что кожа его искусно покрыта темным пигментом. На нем были только набедренная повязка и сандалии, и с длинными веслами он обращался с недюжинной силой и ловкостью. Но никто не рисковал приблизиться к мрачному кораблю вплотную, поскольку всем было известно, что последователи Асуры прокляты и эти черные корабли паломников по самые борта нагружены темной магией. Поэтому люди обходили их стороной, бормоча охранные заклинания, пока черная посудина скользила мимо, и им и в голову не могло прийти, что таким образом они помогают бежать своему королю и контессе Альбионе.

Странное это было путешествие; черный стройный кораблик проплыл вниз по реке почти две сотни миль, до того места, где Хорот резко поворачивает на восток, обходя Пуатанские горы. Мимо проплывал постоянно меняющийся, словно во сне, ландшафт. Днем Альбиона терпеливо лежала в каюте, тихо и незаметно, как труп, которым и притворялась. И только поздно вечером, после того, как прогулочные суда с их светловолосыми пассажирами, возлежащими на атласных подушках, и гребцами-рабами покидали водную гладь, и до наступления рассвета, который выгонял из бухт и гаваней рыбацкие лодки, девушка выходила из своего убежища на палубу. Здесь она садилась за рулевое весло, оснащенное канатами ей в помощь, чтобы Конан мог урвать несколько кратких часов сна. К счастью, королю не требовался продолжительный отдых. Его подгонял неугасимый огонь стремления к цели, и его мощное тело оказалось под стать выпавшим на его долю испытаниям. Без задержек и остановок они плыли на юг.

Ночью в воде отражались мириады звезд, днем с небес светило ласковое солнце, и зима осталась далеко позади. По ночам они проплывали мимо городов, над которыми дрожало и переливалось зарево тысяч огней, роскошных прибрежных особняков и плодородных долин. Наконец над ними выросли голубые горы Пуатани, нагромождением утесов похожие на цитадель богов, с вершин которых река кипящим водопадом обрушивалась вниз, на равнину.

Конан пристально всматривался в береговую линию, а потом налег на рулевое весло, направляя лодку к мысу, на остром клине которого вокруг необычной формы скалы полукругом росли сосны.

– Не представляю, как можно спуститься на этом кораблике по водопадам, рев которых мы слышали ночью, – проворчал он. – Хадрат говорит, что им это удается, – но мы причалим здесь. Он также обещал, что нас будет ждать человек с лошадьми, но я пока никого не вижу. Тем более мне непонятно, как известие о нашем прибытии могло опередить нас.

Он направил суденышко к берегу, привязал его канатом за корень, торчащий из песка, а потом нырнул, смывая с себя коричневую краску и грим, и вылез из воды уже в своем естественном облике. Из каюты Конан вынес кольчужный доспех, которым снабдил его Хадрат, и свой меч. Он облачился в броню, пока Альбиона переодевалась в платье, более подходящее для путешествия по горам. Конан, затянув пояс, повернулся лицом к берегу, и рука его метнулась к мечу. Там, под соснами, виднелась фигура в черной накидке, державшая под уздцы белую кобылу и гнедого рыцарского жеребца.

– Ты кто такой? – пожелал узнать король.

Незнакомец отвесил ему глубокий поклон.

– Последователь Асуры. Пришел приказ. Я повиновался.

– То есть как это – «пришел»? – осведомился Конан, но мужчина лишь поклонился вместо ответа.

– Я прибыл, чтобы сопроводить вас через горы в первую же пуатанскую крепость.

– Мне не нужен проводник, – ответил Конан. – Я хорошо знаю эти горы. Благодарю тебя за лошадей, но мы с контессой привлечем меньше внимания, если поедем одни, а не в сопровождении аколита Асуры.

Мужчина вновь поклонился и, передав Конану поводья, поднялся на борт судна. Оттолкнувшись от берега, он направил лодку вниз по течению, к ревевшему вдали водопаду. Недоуменно покачав головой, Конан подсадил контессу в седло, сел на своего коня и направил его в сторону ближайшей вершины, выделявшейся на фоне голубого неба.

Холмистая пересеченная местность, начинавшаяся у подножия горной гряды, являла собой пограничную территорию, охваченную беспорядками, где бароны установили феодальную вольницу, а банды разбойников шастали невозбранно. Пуатань не стала формально объявлять о своем отделении от Аквилонии, но фактически провинция уже превратилась в независимое княжество, которым правил наследный конт Тросеро. Хотя номинальным главой горной страны оставался Валерий, он не сделал попытки силой захватить проходы, охраняемые крепостями, над которыми гордо реял алый стяг Пуатани, со вставшим на дыбы разъяренным леопардом.

Король со своей спутницей поднимались по склону в мягких вечерних сумерках. По мере того как они забирались все выше, внизу перед ними расстилались земли провинции, похожие на огромную пурпурную мантию, испещренную серебристыми полосками рек и озер, желтыми прямоугольниками полей и белыми каплями далеких башен. Чуть выше показалась первая твердыня Пуатани – мощная крепость, защищающая узкий проход, над которой на фоне ясного синего неба рдел флаг с леопардом.