Роберт Говард - Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник)

Когда они крались мимо города, чьи огромные черные бастионы высились на двух песчаных отмелях, в кольце которых и лежала бухта, то на стенах горели багровые факелы и из-за них доносился негромкий рокот барабанов. В порту, в отличие от Аргоса, судов практически не было. Стигийцы не строили свою славу и могущество на кораблях и флотах. Разумеется, у них имелись в наличии торговые суда и боевые галеры, но количество их по сравнению с сухопутной армией было ничтожным. Большая же часть их флота курсировала по великой реке, избегая выходить в открытое море.

Стигийцы были древней расой – смуглые неразговорчивые люди, могущественные и безжалостные. В незапамятные времена их владычество простиралось далеко на север от Стикса, за луга и пастбища Шема, захватывая и плодородные плоскогорья, на которых сейчас раскинулись Котх, Офир и Аргос, вплоть до самой границы с древним Ахероном. Но Ахерон пал, и варварские племена предков хайборийцев в волчьих шкурах и рогатых шлемах устремились на юг, потеснив прежних властителей. Однако же стигийцы ничего не забыли.

Весь день «Искатель приключений» простоял на якоре в крошечной бухточке, огражденной стеной переплетающихся ветвей и лиан, в путанице которых перекликались разноцветные птахи с хриплыми голосами и скользили молчаливые рептилии с яркой чешуей. Ближе к закату с борта спустили ялик, который принялся курсировать вдоль берега, пока не нашел то, что нужно было Конану: стигийского рыбака в утлой плоскодонке.

Его подняли на палубу «Искателя приключений» – высокого смуглого жилистого мужчину, лицо которого заливала смертельная бледность от страха перед своими похитителями, жуткая слава которых была известна всему побережью. Он был наг, если не считать коротких атласных штанов, поскольку, подобно гирканцам, в Стигии даже рабы и простолюдины носили шелк. В его лодке обнаружился и плащ, в который рыбак кутался по ночам, дабы уберечься от прохлады.

Он упал перед Конаном на колени, ожидая пыток и неминуемой смерти.

– Встань, как подобает мужчине, и перестань трястись, – нетерпеливо бросил киммериец, который никогда не понимал подобострастного уничижения. – Тебе не причинят вреда. Скажи мне вот что: не заходила ли в порт Кеми в последние несколько дней галера, быстроходная черная галера, вернувшаяся из Аргоса?

– Заходила, милорд, – ответил рыбак. – Только вчера на рассвете жрец Тутотмес воротился из путешествия на дальний север. Люди говорят, что он побывал в самой Мессантии.

– Что он привез с собой из Мессантии?

– Увы, милорд, этого я не знаю.

– Что ему понадобилось в Мессантии? – требовательно спросил Конан.

– Милорд, я – простой человек. Откуда мне знать, что на уме у жрецов Сета? Я могу говорить только о том, что видел своими глазами да о чем шепчутся люди на причалах. До нас дошли слухи о том, что на юге случилось нечто необычайное, хотя что именно, никто не знает; известно лишь, что лорд Тутотмес в большой спешке отплыл туда на своей черной галере. Теперь он воротился, но что он делал в Аргосе и что привез с собой, не знает никто, даже матросы из его команды. Говорят, что он выступил против самого Тот-Амона, верховного владыки всех жрецов Сета, который живет в Луксуре, и что Тутотмес ищет тайного могущества, чтобы свергнуть Великого Повелителя. Но кто я такой, чтобы судить об этом? Когда жрецы воюют друг с другом, простому человеку только и остается, что пасть ниц и надеяться, что они не наступят на него.

Конан рычанием выразил свое отношение к столь рабской философии и повернулся к своим людям:

– Я отправлюсь в Кеми в одиночку и попробую найти Тутотмеса. Подержите этого человека заложником, но смотрите, не причините ему зла. Кром и его дьяволы, перестаньте орать! Или вы полагаете, что мы можем среди бела дня войти в гавань и захватить город? Я пойду один.

Не слушая возражений, он разделся и напялил на себя шелковые штаны и сандалии пленника, заправил волосы под взятый у него же обруч, а вот короткий рыбацкий нож с презрением отверг. В Стигии простолюдинам не дозволялось носить мечи, а плащ оказался недостаточно просторным, чтобы под ним можно было скрыть длинный клинок киммерийца. Но Конан пристегнул к бедру ганатский нож, оружие свирепых кочевников, обитающих в пустыне к югу от Стигии, – широкий тяжелый, слегка искривленный клинок отличной стали, заточенный до бритвенной остроты и достаточно длинный, чтобы выпустить человеку кишки.

Затем, оставив стигийца под охраной своих корсаров, Конан спустился в рыбацкую лодку.

– Ожидайте меня до рассвета, – сказал он. – Если я не вернусь к тому времени, значит, не вернусь уже никогда, а вы возвращайтесь на юг, к своим домам.

Когда он перебирался через борт, пираты проводили его такими горестными воплями, что ему пришлось вновь показаться над палубой и велеть им заткнуться. Потом, спрыгнув в лодку, он уселся на весла и погнал утлое суденышко по волнам с такой быстротой, какой оно никогда не видело при прежнем хозяине.

Гавань Кеми лежала меж двух остроконечных клиньев суши, выдававшихся в океан. Он обогнул южный мыс, на краю которого, подобно рукотворной скале, высился черный замок, и вошел в бухту в сумерках, пока было еще достаточно светло, чтобы зеваки разглядели рыбацкую лодку и плащ, но при этом не обратили внимания на мелочи, которые могли выдать его с головой. Он без помех пробрался меж огромных черных боевых галер, стоящих на якоре, и причалил к широкой каменной лестнице, сбегавшей к самой воде. Здесь он привязал свою лодчонку к железному кольцу, вделанному в каменную стену, среди множества других таких же суденышек. Не было ничего странного в том, что рыбак оставлял здесь свою посудину. Применение им находили только рыбаки, а они не воровали друг у друга.

Никто не удостоил его даже мимолетным взглядом, когда он поднимался по длинной лестнице, незаметно огибая факелы, установленные на ней через равные интервалы. Он выглядел самым обычным рыбаком с пустыми руками, возвращающимся после неудачной ловли на побережье. Но если бы кто-нибудь любопытный присмотрелся к нему повнимательнее, то наверняка отметил бы энергичную походку и уверенную осанку, нехарактерную для простого рыбака. Однако же Конан шел быстро, стараясь держаться в тени, а простолюдины Стигии привыкли предаваться размышлениям не больше своих собратьев в менее экзотических странах.

Телосложением он не отличался от стигийской касты воинов, представители которой выделялись высоким ростом и мускулатурой. Сильный загар делал Конана похожим на смуглокожих стигийцев. А его черные волосы, подстриженные прямо и перехваченные медным обручем, лишь усиливали сходство. Отличия же не бросались в глаза – другая походка, непривычные черты лица и синие глаза. Плащ скрадывал их, да и сам Конан старался держаться в тени, старательно отворачиваясь, когда навстречу ему попадался кто-либо из местных жителей.