Анджей Сапковский - Дорога без возврата (сборник)

Что это такое есть, сейчас скажу. Каждый слышал о кентаврах – полулюдях-полуконях. Онокентавр же – получеловек-полуосел. Встречается таковой гораздо – ох гораздо – чаще кентавра, коий почти совершенно вымер. Упоминает о нем пророк Исайя (34:14): «…et occurrent daemoria onocentauris et pilosus clamabit» [62].

Сие есть дерево в Индии растущее. Сладкие и вкусные родит оно плоды, огромное для голубей лакомство, потому-то в сени дерева того вечно голубиц полно. Дракон, коий голубицам враг, к дереву тому подкрадывается, но в тень его войти не смеет, ибо боится. Тогда принимается дракон вокруг дерева периндена расхаживать и ждать, а вдруг да какая из голубиц из тени выпорхнет на свою погибель.

Так и ты, человек, стремись удержаться в вере истинной, ибо пока веры сень над тобою, не схватит тебя дракон-сатана, сей Змий извечный, как схватил он и пожрал Иуду, учителя своего и апостолов бежавшего, веру на свою погибель оставившего, словно рекомая голубица спасительную сень дерева перинден.

Говорят, сей зверь с материка Атлантиды происходит, гибель коей несколько штук этих перетерпело. Это полуолень-полуптица, ноги у него оленьи и голова оленьими рогами украшена, а к тому крылья преогромные и гузка густым перьем поросла. Зело враждебен перитон людям и не один путник на совести его.

Ящерка, именуемая так по-гречески, ибо огня не боится, среди величайшего жара сидит себе и ничего, токмо усмехается и более того – способна огонь тот погасить. Промеж всех гадов ядовитых саламандра самая пренаиядовитейшая, потому как, ежели иной-то гад ядовитый один токмо раз отравой убивает, то саламандра в силах прибивать по нескольку раз и многих. И делает сие тем, что ежели на дерево какое заберется, то каждый плод без исключения ядом отравляет, а кто хотя ж бы кусочек такого плода отведает, тот на месте и скончается. А ежели саламандра в колодезь или ручей свалится, то яд ее убьет любого, кто водою отравленной уста увлажнит. Таковое причинилось Александру, великому царю Македонии, у коего в Индиях, напившись воды из реки, саламандрой отравленной, две тысячи лошадей пало и четыре тысячи человек умерли.

Един только зверь без повреждения саламандру сожрать может, и есть тот зверь – свинья. Однако ж кто мясо свиньи, саламандру сожравшей, отведает, тот скончается, ибо яд, самой-то свинье не страшный, в мясе свиньином свою силу сохраняет.

Саламандра – животное геральдическое: языками пламени окруженная содержится в гербе дома Ангулемов.

Ко червям, а не к гадам причисляется. Хвостом ранит, вонзая жало и яд по всему телу распуская, чем убивает как дважды два – четыре. Знать однако ж не помешает, что никогда-приникогда скорпион в ладонь не укусит, чем шарлатаны всяческие пользуются. Кладут скорпиона на ладонь и народ обманывают, говоря, что, дескать, такая у них сила преогромная, что червь сей их не угрызет.

Змея, название свое с того берет, что шкура у нее блестящая и цветистая, тысячами расцветок переливающаяся [63]. В том сциталуса хитрость, что жертва заместо того, чтобы убегать, глядит на нее в изумлении и восхищении, словно дура какая, и от яду ее гибнет, забывши о поговорке: не все то золото, что блестит.

Хоть и змееподобен и даже латинское название (Anguilla) от змеи (Anguis) носит, все же не змея, а рыба есть. Мясо угрево зело смачно, однако переваривается с трудом. Говорит о том «Regimen Sanitatis Salernitanum», сообщая при этом рецепт, как с поименованным несварением управляться:

Сие есть птица, в Аравийских краях живущая, коя название свое с того получила, что перья у нее цвета финикийского пурпура, финикиянами в городе Тире из раковин добываемого. Един лишь единый феникс на свете живет, а живет он пятьсот лет, после чего, когда уж старость ему доле жить не дозволяет, возводит он себе из мирры, фимиама и корицы костер, садится на него и крылами столь могуче полощет, что костер тот от солнца занимается. Феникс ему еще крыльев маханием жару додает и от того в огне погибает. Однако же чрез девять дней из пепла взлетает – ибо из его сожженного праха рождается червь, а из червя, яко бабочка из гусеницы, обновленный и молодой феникс восстает.

Именем таким у нас из-за щуплости тела ее называют. Латинское же свое имя Lucus она от Lupus’а, волка, ведет, ибо аки волк хищна и ненасытна. Схватить щуку ловкость немалая нужна, поелику хитра щука, особливо в опасности находясь, когда хвостом своим тину и ил взбаламутит. Вот и лови ее тогда в мутной-то воде.

Есть сие рыбка меньше локтя в размерах, свое название оттуда берет, что корабль задерживает, ко днищу его присосавшись. И пусть даже вихрь дует, стихия бушует и буря вокруг громыхает, уж ежели эхена к кораблю прицепится, то корабль не дрогнет, а будет на месте стоять, словно, прошу прощения, чертяка на свадьбе. Hunc Latini moram appellant, ea quod cogat stare navigia.

Рыба преогромнейшая, размерами самому левиафану почти равная [65]. Мы знаем о ней из Истории о святом Брендане и о морской оного перегринации. Так вот, в некий день после долгого по морям бескрайним плавания заметил святой Брендан со товарищи остров, на коий, по твердой земле под стопами истосковавшись, они не мешкая высадились. Допрежь всего возвел святой Брендан алтарь, осмь месс одну за другой отслужил, а поелику от этого он сам и экипаж его оголодали, то, огонь распаливши, решили похлебку сварить. И в тот же час остров затрясся и начал в пучину морскую погружаться, да так быстро, что едва путешественники на корабль свой поспели. Ибо был то никакой не остров, а рыба яконий, спиною своею по-над водою выступающая.

Из этого мораль: коли имеешь пищу духовную, не думай о похлебке.

Говорят, мол, это есть змей летающий [66], так и Лукан в своих «Фарсалиях» зовет ее: jaculique volantes, однако ж это не совсем правда, ибо якул отнюдь не летает, а в кронах деревьев отсиживается и сверху неожиданно на проходящих с быстротою страшною и силой, яко убийственный снаряд кидается. Отсюда и название его берется, от jaculor – метать снаряд, пронзать.

О ней в «Hortus Sanitatis» милостивого государя Иакоба Мейденбаха читай, там же гравюру зри, на коей рыба та весьма искусно изображена. Из слизи и слюны рыбы сей янтарь получается, коий потом волнами на берег морской выбрасывается, и там его отыскать можно.