Робин Вассерман - Хроники Академии Сумеречных охотников. Книга I (сборник)

Джеймс тоже ходил в гости вместе с родителями, но не познакомился ни с кем, кого мог бы назвать «закадычным другом». Из всех знакомых ровесников Джеймс нравился только одной девочке, но о Грейс никто не знал. Хотя, может, он и ей перестал бы нравиться, если бы сама Грейс была знакома с кем-то еще.

Нет, родители не виноваты, что у него нет друзей. Это в самом Джеймсе какой-то изъян.

– Может, – вскользь заметил отец, – вы подружитесь с Аластором Карстерсом.

– Да он же старше меня! – запротестовал Джеймс. – С чего вдруг ему возиться с новичком?

Уилл еле заметно улыбнулся.

– Как знать? Менять свою жизнь и знакомиться с новыми людьми – на самом деле замечательно, Джейми. Ты не знаешь где, не знаешь когда, но однажды кто-то незнакомый ворвется в твою дверь и перевернет все в твоей жизни вверх тормашками. Но ты от этого станешь лишь счастливее.

Отец обрадовался, когда Люси подружилась с Корделией Карстерс. Парабатая Уилла Эрондейла когда-то звали Джеймс Карстерс, хотя сейчас, когда он стал одним из Безмолвных Братьев – ордена слепых молчаливых монахов, незримо помогавших Сумеречным охотникам, – все его знали под именем брата Захарии. Отец уже тысячу раз рассказывал Джеймсу о своей встрече с дядей Джемом, о том, как многие годы дядя Джем оставался единственным, кто верил в Уилла Эрондейла и видел его истинную сущность. Пока не появилась мама.

– Я уже рассказывал тебе, и не раз, о маме, о дяде Джеме и о том, что они для меня сделали. Благодаря им я стал совершенно другим человеком. Они спасли мою душу, – против обыкновения отец произнес это совершенно серьезно. – Ты просто не знаешь, каково это – спастись и совершенно измениться. Но узнаешь. Мы, твои родители, обязаны дать тебе возможность самому столкнуться с этим и испытать все. Вот почему мы согласились отправить тебя в школу. Хотя будем ужасно скучать.

– Правда? – смущенно спросил Джеймс.

– Мама пообещала, что будет храброй и не растеряет присутствия духа, – ответил отец. – Американцы вообще такие бесчувственные! Но я буду плакать в подушку каждую ночь.

Джеймс рассмеялся. Он знал, что не так уж часто смеется – и что отец особенно радуется, если у него все-таки получается рассмешить сына. В тринадцать лет Джеймс считал себя уже слишком взрослым для всяких «телячьих нежностей», но, понимая, что отца он увидит снова лишь через несколько месяцев, он прижался к нему и взял за руку. Уилл переложил вожжи в одну руку, а другую, сжав ладонь сына, спрятал в карман своего пальто. Джеймс улегся щекой на плечо отца, не обращая внимания на тряску – карета ехала уже по проселочным дорогам Идриса.

Он хотел, чтобы у него появился парабатай . Ужасно хотел.

Парабатай – это такой человек, для которого ты становишься лучшим другом. И дружба ваша неизменна и вечна. Парабатай любит тебя как друга всей душой и никогда не захочет прекратить эту дружбу, никогда не захочет отказаться от своего выбора. Джеймсу казалось, что, если бы у него появился парабатай , это стало бы ключом ко всему, первым, важнейшим шагом в жизнь, в которой он будет таким же счастливым человеком, как отец, таким же блистательным Сумеречным охотником, как отец, и найдет такую же великую любовь, какую нашел его отец.

«Нет, ни о ком конкретном речи не идет», – одернул себя Джеймс и выкинул из головы все мысли о Грейс, таинственной девушке, о которой никто не знал и которую надо было спасти.

Он хотел, чтобы у него появился парабатай , и оттого Академия пугала его еще сильнее, в тысячу раз сильнее.

Некоторое время Джеймс еще мог наслаждаться покоем, прислонившись к плечу отца. Но вскоре – слишком скоро – карета добралась до долины, посреди которой возвышалась школа.

Академия – величественное серое здание, красующееся среди зеленых кущ, как редкостная жемчужина, – напомнила Джеймсу готические дворцы, о которых он читал в «Удольфо» и в «Замке Отранто». На каменном фасаде Академии сверкал огромный витраж из стекол самых разных ярких оттенков – ангел, вооруженный мечом. Он свысока взирал на школьный двор, усыпанный болтающими и смеющимися студентами: детьми и подростками, которые мечтали стать самыми лучшими на свете Сумеречными охотниками. Глядя на них, Джеймс вдруг осознал: если он не найдет себе друзей здесь, то не сможет найти их и в целом мире.

Здесь же, во внутреннем дворе, их уже поджидал и дядя Габриэль. Лицо его приобрело тревожный багровый цвет. Он громко кричал что-то о нечистых на руку Эрондейлах.

Отец повернулся к ректору Академии – даме, которой уже явно минуло полвека, – и улыбнулся. Та покраснела.

– Ректор Эшдаун, не будете ли вы столь добры устроить мне экскурсию по Академии? Я здесь никогда не бывал – воспитывался в лондонском Институте вместе с еще одним учеником. – Голос отца смягчился, как всегда, когда речь заходила о дяде Джеме. – Так что я не имел счастья посетить это место.

– О, мистер Эрондейл! – приветствовала его Эшдаун. – Конечно!

– Благодарю вас, – ответил Уилл. – Пошли, Джейми.

– О нет, – отказался Джеймс. – Я… я останусь тут.

Стоило только отцу исчезнуть в сопровождении декана и все еще сердитого, но против воли улыбающегося дяди Габриэля, Джеймс сразу же почувствовал беспокойство. Но он знал, что должен быть смелым, а тут выдался прекрасный случай потренировать свою храбрость. К тому же в толпе студентов во дворе Джеймс заметил двоих, с которыми уже был знаком.

Один был довольно высок для своих тринадцати лет, с копной взъерошенных светло-русых волос. Он отвернулся, и лица его не было видно, но Джеймс знал, что у этого мальчика поразительные глаза цвета лаванды. Джеймсу уже доводилось слышать мнение девушек: те считали, что со стороны природы это чудовищное расточительство – награждать парня такими прекрасными глазами. Особенно такого странного парня, как Кристофер Лайтвуд.

Кузена Кристофера Джеймс знал лучше, чем кого-либо еще в Академии. Тетя Сесили и дядя Габриэль последние годы практически всегда жили в Идрисе, но до того, как они туда переехали, обе семьи нередко проводили время вместе. Например, ездили на каникулы в Уэльс, пока не умерли бабушка с дедушкой. При всех своих странностях и жуткой рассеянности Кристофер всегда относился к Джеймсу неплохо.

Мальчик рядом с Кристофером был невысоким и худым как палка; голова его еле доставала Лайтвуду до плеча. Томас Лайтвуд, двоюродный брат Кристофера. С Джеймсом они не родственники, хотя его мать, Софи, Джеймс называл тетей – она была лучшей подругой его мамы. Он очень любил тетушку Софи, симпатичную и неизменно добрую и приветливую. Она со своей семьей тоже последние годы жила в Идрисе, вместе с тетей Сесили и дядей Габриэлем, – муж тети Софи приходился дяде Габриэлю братом. Но иногда тетушка Софи приезжала в Лондон, навестить Эрондейлов. Как-то раз Джеймс даже заметил, как они с мамой выходили из тренировочной комнаты, хихикая, словно девчонки не старше его сестры Люси. К тому же тетя Софи однажды назвала своего сына застенчивым мальчиком, и Джеймс подумал, что у них с Томасом может оказаться много общего.