Робин Вассерман - Хроники Академии Сумеречных охотников. Книга I (сборник)

Но, тем не менее, всего через несколько минут он ворвался в кабинет Катарины Лосс.

Маг всегда была здесь, круглые сутки. И этой ночью она своим привычкам не изменила.

Впрочем, нет, чуть-чуть все-таки изменила. Сегодня ночью она была здесь не одна.

Катарина стояла возле стола, скрестив на груди руки, между Робертом Лайтвудом и ректором Пенхоллоу. Все трое уставились на него так мрачно, что Саймон на мгновение задумался, не ждали ли они здесь именно его.

Но он не мог позволить себе колебаться или размышлять о последствиях своего поступка.

Или об Иззи.

– Группа студентов пытается вызвать демона, – выдохнул Саймон. – Их нужно остановить.

Никто почему-то не удивился.

Позади раздалось негромкое покашливание. Саймон обернулся и увидел Жюли Боваль, выходящую из-за двери, – похоже, врываясь в кабинет, он припечатал ее дверью к стенке.

– Что ты здесь делаешь?

– То же, что и ты, – она покраснела и смущенно пожала плечами. – Мне показалось, ты был довольно убедителен.

– Но как ты попала сюда раньше меня?

– Пошла по восточной лестнице, конечно. Потом по коридору за оружейной…

– А он разве не заканчивается тупиком возле столовой?

– Ну, если ты…

– Не могли бы вы отложить вашу очаровательную картографическую дискуссию на потом? – мягко вмешалась Катарина. – Думаю, сейчас у нас есть дела поважнее.

– Например, преподать урок малолетним идиотам? – рявкнул Роберт Лайтвуд и выбежал из кабинета. Катарина с ректором поспешили следом.

Саймон с Жюли обменялись взволнованными взглядами.

– Думаешь, нам стоит пойти за ними?

– Думаю, да, – она вздохнула. – Хотя бы для того, чтобы они могли вышвырнуть нас отсюда всех разом.

Они поплелись за преподавателями, с каждым шагом все больше и больше от них отставая, так что крик Роберта услышали еще в коридоре, ведущем к комнате Джона. Толком разобрать слова через толстую дверь было невозможно, но громкость и интонация не оставляли сомнений в том, что происходит внутри.

Они осторожно приоткрыли дверь и проскользнули внутрь.

Джордж, Джон и остальные шеренгой выстроились вдоль стены – бледные и перепуганные. А Изабель стояла рядом с отцом и… улыбалась ?

– Всем незачет! – Роберт Лайтвуд еще повысил голос. – Вы, самые лучшие, самые талантливые ученики этой школы – и вот как вы себя показываете? Я предупреждал вас об опасности обаяния. Я говорил, что нужно всегда отстаивать то, что правильно, даже если это причиняет боль тем, кого вы любите больше всего на свете. И никто из вас меня не услышал.

Изабель кашлянула.

– Никто, кроме двоих, – поправился Роберт, дернув головой в сторону Саймона с Жюли. – Молодцы. Изабель была права насчет вас.

Саймон покачнулся от неожиданности.

– Так это был всего лишь дурацкий тест? – взвизгнул Джон.

– А по-моему, очень полезный тест! – отозвалась ректор Пенхоллоу.

Катарина уже открыла было рот – наверное, хотела проехаться по поводу слабоумных нефилимов, которые играют в кошки-мышки с собственными детьми, – но, как обычно, предпочла прикусить язык.

– И насколько сильно это повлияет на наши оценки? – спросил Сунил.

Его слова породили новую волну криков – об их священных обязанностях, о том, как опасна беспечность, и о том, сколько неудобств им доставит ночь в подземельях Города Молчания. Роберт метал громы и молнии, как Зевс. Ректор Пенхоллоу изо всех сил пыталась выйти из роли доброй нянюшки, распекающей своих подопечных, стащивших со стола пирожное. Катарина Лосс вставляла саркастические замечания – например, о том, что случилось с Сумеречными охотниками, которые однажды решили поразвлечься на территории магов. В какой-то момент она даже перебила тираду Роберта Лайтвуда, чтобы добавить остроумный комментарий по поводу Дарта Вейдера, – и хитро покосилась при этом на Саймона. Он невольно задался вопросом – уже не в первый раз, – насколько плотно она за ним следит и почему.

А Изабель стояла рядом с ними молча и наблюдала за Саймоном. Во взгляде ее он вдруг заметил что-то неожиданное. Что-то подозрительно похожее на… гордость?

– В общем, это вам урок на будущее. Слушать надо, что говорят старшие! – заявил Роберт Лайтвуд.

– Неужто тебе есть что сказать о том, как поступать правильно? – внезапно вмешалась Изабель.

Роберт густо покраснел. Медленно повернувшись к дочери, он окинул ее ледяным инквизиторским взглядом, от которого кто угодно свернулся бы в позу зародыша и заскулил. Изабель даже бровью не повела.

– А теперь, когда мы наконец разобрались с этим неприятным делом, я попрошу вас оставить меня с моей дочерью и помощницей один на один. Полагаю, нам надо утрясти кое-какие вопросы, – сказал Роберт.

– Но это моя комната, – запротестовал Джон.

Инквизитору даже не пришлось ничего говорить – он устремил на Картрайта тот же ледяной взгляд, и парень мгновенно вымелся из комнаты. Остальные потянулись за ним, и Саймон собрался было последовать их примеру, но тут Изабель стиснула его запястье мертвой хваткой.

– Он остается, – заявила девушка.

– Исключено.

– Саймон остается со мной, или я уйду с ним, – спокойно сказала она. – Выбирай.

– Э-э-э… Я бы с радостью ушел… – начал Саймон.

– Ты остаешься , – приказала Изабель.

Роберт вздохнул.

– Ладно. Ты остаешься.

На том спор и закончился. Саймон упал на кровать Джона, отчаянно желая стать невидимкой.

Роберт обратился к дочери:

– Очевидно, ты не хочешь здесь оставаться.

– И что же навело тебя на эту мысль? Может быть, то, что я уже миллион раз тебе говорила, что не хочу сюда ехать? Или то, что не хотела играть в твою дурацкую игру? Или то, что я считала это жестокой манипуляцией и бездарной тратой времени?

– Да, – прервал ее Роберт. – Вот это.

– Но ты все равно заставил меня поехать.

– Да.

– Слушай, если ты думаешь, что тебе удастся что-то изменить, навязывая мне свою волю, или загладить то, что ты…

Роберт тяжело вздохнул.

– Я уже говорил тебе: то, что произошло между мной и твоей матерью, не имеет к тебе ни малейшего отношения.

– Это имеет ко мне самое прямое отношение!

– Изабель… – Роберт покосился на Саймона и понизил голос. – Я бы и правда предпочел обсуждать это с глазу на глаз.

– Что ж, я тебе сочувствую.

Саймон снова попытался слиться с обстановкой или хотя бы уподобиться по цвету простыням Джона Картрайта. Но те, на беду, оказались усыпаны цветочным узором.

– Мы с тобой никогда не разговаривали о том времени, когда я входил в Круг. Не обсуждали, почему я последовал за Валентином, – сказал Роберт. – Я надеялся, что мои дети никогда не узнают об этой части моей биографии.

Изабель мрачно заметила: