Терри Пратчетт - Наука Плоского мира. Книга 2. Глобус

– Здесь больше никого нет, – сказал Думминг.

– Значит, это не наука, – заключил аркканцлер. – Никакого гигантского глаза не видно. Зато мы видим , что это не наука. Это просто инженерное дело. Любой смышленый малец мог бы такой построить. Принцип его работы очевиден.

– И как это работает? – спросил Ринсвинд.

– Очень просто, – ответил Чудакулли. – Винт крутится, а вода выходит сверху, отсюда.

– Гекс? – позвал Думминг и вытянул руку. В ней появилась большая книга. Она была тонкой, с цветными иллюстрациями и называлась «Великие научные открытия». Он заметил, что, когда Гекс или библиотекарь хотели что-то объяснить волшебникам, они использовали детские книги.

Он бегло пролистал несколько страниц. Большие картинки, крупный шрифт.

– О, – сказал он. – Это изобрел Архимед. Он был философом. Еще он знаменит тем, что однажды забрался в ванную и вода перелилась через края. Здесь также написано, что тогда у него возникла идея…

– Купить ванну побольше? – предположил декан.

– У философов идеи всегда появляются в ванной, – заметил Чудакулли. – Ладно, раз уж тут нам делать больше нечего…

– Джентльмены, прошу вас, – призвал Думминг. – Гекс, отправь нас к Архимеду. О, и дай мне полотенце…

– Хорошее местечко, – сказал декан, когда волшебники сидели на пирсе, стараясь не смотреть на темно-красную воду. – Кажется, морской воздух идет на пользу. Кто-нибудь хочет еще вина?

День выдался достаточно интересным. Но Думминг задавался вопросом, было ли это наукой? Перед ним лежала груда книг. Гекс был занят.

– Наверное, да, это наука, – сказал Чудакулли. – Король поставил твоему приятелю задачку. Как ему узнать, действительно ли корона состоит из чистого золота? Вот он и задумался. Вода вылилась из ванны. Он вылез из нее, мы дали ему полотенце, и тогда он понял… А что он понял?

– Он понял, что кажущаяся потеря массы тела, полностью или частично погруженного в жидкость, эквивалентна массе вытесненной им жидкости, – разъяснил Думминг.

– Верно. И он понял, что это можно применить не только к телам, но и к коронам. Пара тестов и вуаля – вот тебе и наука, – сказал Чудакулли. – Заниматься наукой – значит просто решать всякие задачи. И быть внимательным. И надеяться, что рядом есть кто-то, кто даст тебе полотенце.

– Я не… совсем уверен, что в этом вся ее суть, – возразил Думминг. – Я тут кое-что почитал и выяснил, что даже те, кто занимается наукой, похоже, не понимают до конца, что это такое. Вот для примера возьмем Архимеда. Разве все дело в одной идее? Разве простое решение задач – это наука? Это сама наука или то, чем вы занимаетесь, перед тем как заняться наукой?

– В твоей книге великих открытий написано, что он великий научный, – указал Чудакулли.

– Ученый, – поправил его Думминг. – Но я и в этом не уверен. Я хочу сказать, такое случается постоянно. Людям нравится верить, будто то, что они делают, благословлено историей. Допустим, люди придумали способ летать. Вероятно, они бы сказали: «Один из первых экспериментальных полетов был совершен Гудруном-дурачком, спрыгнувшим с часовой башни Псевдополиса, смочив брюки росой и приклеив к рубашке лебединые перья». Хотя на самом деле он вовсе не был первым авиатором…

– А этот дурачок ныне покоен? – поинтересовался Ринсвинд.

– Разумеется. У волшебников точно так же, аркканцлер. Вы не можете просто так взять и объявить себя волшебником. Сначала другие волшебники должны согласиться с тем, что вы волшебник.

– Значит, одного ученого быть не может? Нужно как минимум двое?

– Выходит, что так, аркканцлер.

Чудакулли зажег трубку.

– Ну, любопытно было смотреть, как философы принимают ванну, но, может, Гекс покажет нам ученого, который наверняка является ученым и признан другими учеными? Тогда нам останется лишь выяснить, сумеем ли мы извлечь какую-нибудь пользу из его занятий. Мы не собираемся торчать здесь целый день, Тупс.

– Да, сэр. Гекс, мы…

Они оказались в подвале. Он был достаточно просторным, что было весьма кстати, поскольку некоторые из волшебников при приземлении не устояли на ногах. Поднявшись и подобрав каждый свою шляпу, они увидели…

…нечто знакомое.

– Мистер Тупс? – проговорил Чудакулли.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Думминг. Это и вправду была алхимическая лаборатория. Здесь и пахло так же. Более того, она так же выглядела. Большие и тяжелые реторты, тигели, огонь…

– Мы знаем , кто такие алхимики, мистер Тупс.

– Да, э-э… Простите, сэр, иногда бывают сбои… – Думминг протянул руку. – Книгу, Гекс, пожалуйста.

Появился маленький томик.

– «Великие ученые. Том второй», – прочитал Думминг. – Э-э… Я только бегло просмотрю, аркканцлер…

– Не думаю, что это необходимо, – произнес декан, который уже поднял со стола какую-то рукопись. – Послушайте, джентльмены: «… Дух земли этой есть огонь, на ком Понтано варит фекальные массы свои, и кровь младенца, что Dи Eсебя омывают, и зеленый лев нечистый, что сказано Рипли, есть средством примесей Dи E, и отвар, что Медея пролила на двух змиев, и Венера, в чьей думе Dтолпа и Bиз 7 орлов, сказано Филаретом, должен быть настоен…» и так далее, и тому подобное.

Он бросил рукопись на стол.

– Полная алхимическая ахинея, – заключил он, – она даже звучит неприятно. Что такое вообще «фекальные массы»? Кому-нибудь интересно это узнать? Что-то я сомневаюсь.

– Э-э… Человек, живший здесь, описывается как величайший среди ученых… – пробормотал Думминг, пролистывая книжечку.

– Да неужели? – Чудакулли презрительно фыркнул. – Гекс, прошу , перенеси нас к ученому . Неважно, где он находится. Только не к какому-нибудь дилетанту. Нам нужен такой, чтобы воплощал в себе саму суть науки .

Думминг вздохнул и бросил книгу на пол.

Волшебники исчезли.

Еще мгновение книга лежала на половицах, и на обложке было видно название: «Великие ученые. Том второй. Исаак Ньютон». Но в следующий миг исчезла и она.

Вдали были слышны раскаты грома, а над морем висели черные облака. Волшебники снова оказались на пляже.

– Почему мы каждый раз попадаем на пляжи? – спросил Ринсвинд.

– Потому что это край земли, – ответил Чудакулли. – Все всегда случается на краю.

Здесь случилось появиться им. На первый взгляд, это место казалось верфью, которая давно уже спустила на воду свой последний корабль. Песок устилали массивные деревянные конструкции, бо́льшая часть которых была сломана. Также здесь стояло несколько хижин, имевших такой же безнадежный вид, что и многие брошенные вещи. Во всем ощущалось запустение.

И гнетущее безмолвие. Несколько морских птиц с криком улетело прочь, оставив после себя лишь шум волн и звуки шагов волшебников, направившихся к хижинам.