Роберт Л. Андерсон - Страна снов

– Но…

– Не нужно волноваться, Одеа. Отдыхайте. – И Чодхари вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

Когда Донна Сью объявила, что к Деа посетитель, та на миг подумала, что пришел Коннор. Но это оказалась Голлум, одетая, как обычно, в слишком большой плащ, с целой стопкой слегка подмокших женских журналов многомесячной давности. Деа прикусила губу, сдерживая растроганные слезы: она в жизни никому так не радовалась.

– Это если ты вдруг заскучаешь, – пояснила Голлум, положив журналы на тумбочку. – Или станет интересно, какую губную помаду носили прошлой весной.

– Как ты узнала, что я здесь? – спросила Деа, проглотив комок в горле.

– Шутишь, что ли? – Голлум присела на стул, освобожденный Чодхари, и подтянула колени к груди. Кроссовки у нее были зеленые. Деа видела, что подруга изо всех сил пытается держаться непринужденно. – Все только о тебе и говорят!

Деа застонала. Значит, Коннор все знает. Даже если ей удастся вырваться из больницы, даже если вернется мать, как теперь смотреть в глаза знакомым? Вот теперь им с Мириам по-любому придется переезжать.

Голлум теребила оторванную кромку плаща.

– Хочешь поговорить о том, что случилось?

Деа даже привстала.

– Ты же не думаешь, что я пыталась покончить с собой? Голлум? – настойчиво переспросила она, когда подруга не ответила сразу.

– Нет-нет, – поспешно отозвалась Голлум. Она так покраснела, что волосы показались совсем белыми.

– Вот и правильно, – отрезала Деа. – Потому что это был несчастный случай.

У Голлум сделалось такое лицо, будто она пыталась проглотить жгучий перец. Ей явно хотелось выпалить десять вопросов сразу – Деа не сомневалась, что Голлум слышала об исчезновении ее матери, – но расспросы подруга тактично отложила.

– И сколько тебе тут лежать? – спросила она.

– Не знаю. – От одной мысли об этом Деа снова заволновалась. – Надеюсь, пару дней, не больше. – Она глубоко вздохнула и не сдержалась: – Ты с Коннором говорила?

Голлум согнутым пальцем поправила очки.

– Пыталась, – сообщила она. – В школе его вчера не было, телефон выключен. – Судя по лицу, невидимый жгучий перец вернулся к Голлум в рот: – В город приехала какая-то мадам, расспрашивает о… ну, ты знаешь: о его матери, брате и убийствах. Похожа на аспирантку. Наверное, книгу пишет.

– Да, – сказала Деа, – я слышала.

– Она даже в школу прорвалась, ждала на парковке после уроков. Наседала на меня, но я ничего не сказала. Мне ее даже жаль. – Голлум покачала головой. – Она была прям в отчаянии. Похоже, она действительно верит, что раскроет дело.

– Полиция не смогла, а эта раскроет?

– В полиции одни идиоты, – решительно заявила Голлум. Деа не стала спорить. – Слушай… – Голлум неловко пошевелилась на скрипнувшем стуле. – Она назвала твое имя. Эта Кейт Патински о тебе знает.

Сердце Деа забилось чаще.

– В смысле? Что она обо мне знает?

– Что вы с Коннором… вместе, – не глядя на нее, ответила Голлум.

Были, чуть не поправила ее Деа. Но это означало бы подтвердить реальность расставания, и она не решилась.

– Короче, – продолжала Голлум, – Коннор ее, похоже, избегает. Я постараюсь его поймать. Уверена, он здорово о тебе волнуется.

Деа прикрыла глаза, вспомнив выражение ужаса на лице Коннора и вырвавшееся у него: «Кто ты?» Ей очень захотелось заплакать, поэтому она промолчала.

Голлум встала.

– Мне пора, – сказала она. – Отец подвез меня на пикапе, ждет на парковке. – Деа знала, что Голлум три раза подряд завалила экзамен на права, несмотря на уверения, что с детства водит трактор на семейной ферме. – Я завтра загляну, ладно?

– Конечно, – отозвалась Деа, боясь разрыдаться. – Буду ждать.

Голлум нагнулась к кровати и вдруг крепко обняла Деа – чуть ли не впервые за все время знакомства. Голлум была тощенькой, но удивительно сильной. Ее волосы пахли мятой.

– Все будет хорошо, – прошептала она, и Деа не выдержала. Глаза защипало, полились слезы. Когда Голлум выпрямилась, Деа быстро вытерла лицо ладонью.

– Голлум! – окликнула она, прежде чем подруга вышла в коридор. – Мой кот, Тоби… Его некому кормить…

Голлум улыбнулась – впервые с тех пор, как вошла в палату.

– Я уже взяла его к нам, – сказала она. – Куры остались малость недовольны.

И ушла, прежде чем Деа успела ее поблагодарить.

Копы нанесли визит вечером. Бригс и Коннелли Большая Шишка выглядели комично неуместно в маленькой, ярко освещенной палате – будто гигантские игрушечные солдатики.

– Если вы пришли говорить про мою маму, мне нечего сказать, – быстро сказала Деа. Она уже немного научилась управляться с катетером на руке и повернулась на бок, лицом к окну.

– Мы пришли тебя навестить, поглядеть, как ты, – сообщил Бригс. Деа понимала, что полицейские спасли ей жизнь, но все заглушала обида: это они пустили за ней слежку, заставив рвануть через Индиану под проливным дождем. Без них она не свернула бы на Второе шоссе – и не увидела бы чудовищ.

– Со мной все в порядке. – Это была очевидная ложь. – Вы уже нашли мою маму?

– Еще нет, – ответил Бригс после короткой паузы.

Деа испытала странное удовлетворение.

– И не найдете, по крайней мере, там, где ищете.

Молчание стало напряженным.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно поинтересовался Бригс.

– Она не сбежала. Она бы меня не бросила. – Деа подтянула колени к груди. Ей ужасно не хватало матери – она испытывала почти физическую боль. – Вы зря теряете время. Надо искать тех, кто ее похитил… – Деа вспомнила слой мелкого стекла в своей комнате, подумала о Тоби. И почувствовала, что снова того и гляди расплачется. – А сейчас оставьте меня одну, пожалуйста.

– Слушай, Одеа. – Бригс сурово посмотрел на нее, будто решив напугать и заставить признаться. – Мы навели справки, тебе восемнадцать исполнится только в июне. Если ты знаешь то, что может помочь нам в поисках, в твоих интересах с нами сотрудничать. Иначе мы тебя заберем, а это никому не нужно.

– Если мама вернется и вы ее арестуете, меня в любом случае заберут, – возразила Деа. Бригс промолчал. – Пожалуйста, уйдите, – повторила она, обругав себя за то, что сказала копам «пожалуйста», хотя должна была приказать им выйти. Она немного боялась их – из-за значков. Чтобы настоять на своем, она нажала кнопку вызова медсестры. В коридоре что-то ритмично запищало, замигала лампа. Бригс тяжело вздохнул, как раздосадованный папаша.

– Мы еще вернемся, – пообещал он.

Вошла медсестра – не Донна Сью, а другая – молодая, высокомерная, с размазанной подводкой – и спросила, что нужно.

– Я уже забыла, – сказала Деа. Медсестра, возмущенно округлив глаза, вышла, захлопнув дверь. Ну, зато не запирают. Если бы врачи действительно считали, что Деа опасна для себя и окружающих, у нее, наверное, отобрали бы шнурки, привязали к кровати и следили по ночам, не пытается ли она повеситься на простынях. Обувь Деа была аккуратно поставлена в узкий шкафчик у кровати, со всеми шнурками и прочим. На обед подали суп и невкусный мак-энд-чиз, к которым полагалась пластмассовая ложка. Уж не прячут ли от нее ножи? Деа не собиралась есть, но, попробовав, поняла, что умирает с голоду, и жадно принялась за еду.