Марк Лахлан - Фенрир. Рожденный волком

– Уходите, – сказал крестьянин. – Убирайтесь из моего дома. Я не позвал бы вас, зная, что вы приведете за собой демонов. Прочь!

Элис встала и заковыляла к двери, провожаемая взглядами толпы. Однако Леший не тронулся с места.

– Чего ты еще ждешь, чужак? Уходи! – сказал крестьянин.

Леший шагнул вперед.

– Боюсь, – сказал он, – я не могу уйти без меча моего господина. Это очень ценное оружие. За него можно получить три таких хозяйства, как у тебя.

– Я убью тебя, если ты дотронешься до меча.

– Пусть забирает, отец. Я больше не могу терпеть. – Крестьянский сын говорил едва слышно.

Леший поглядел крестьянину в глаза. Тот отвел взгляд и посмотрел на сына. Он поцеловал мальчика в лоб; мать все еще держала юношу за руку.

Купец подошел и осторожно взялся за рукоять меча. Затем он уперся ногой в грудь молодого человека и выдернул клинок из тела. Юноша охнул, но тут же затих.

Леший стоял над ним, сжимая окровавленный меч.

– Простите, – сказал он. – Обратитесь к графу, он вам заплатит. Скажите, это сделал тот, кого он считает пропавшим. Попросите его от имени госпожи Элис.

– Убирайся!

Леший вышел из дома и подошел к Элис. Она лежала в грязи и навозе в одном из жалких стойл.

– Что ж, госпожа, – начал он вполголоса, – у нас есть одежда, что на нас, оружие, две лошади и мул. За тобой следуют по пятам чародеи, которые уже выказали свою силу. Будешь теперь мне верить?

Она ничего не ответила.

– Так ты веришь мне теперь? За тобой охотятся колдуны. Ты должна отправиться в Ладогу к Олегу. Он великий чародей, он отпугнет злодеев, которые хотят тебя уничтожить.

Леший обхватил ее, помогая подняться, и в этот миг понял, что в тени кто-то стоит. Это оказался волкодлак.

– Чахлик?

– В Ладогу, – сказал Синдр. – Ты должен отвезти ее в Ладогу. Я будут помогать вам столько, сколько позволит стрела в боку.

Леший кивнул.

– Тогда идем за лошадьми, – сказал он.

Элис поглядела на них. Ей казалось, что в голове творится что-то неладное, полный сумбур. Она вспомнила лошадей на реке, вспомнила, как убила Зигфрида, и содрогнулась. Чем это можно объяснить? Сверхъестественные силы собрались вокруг нее и внутри нее. Она поднялась. Она была слишком слаба, чтобы ехать верхом, однако она видела лицо крестьянского сына, более того, она чувствовала того, кто проявился через мальчика. От него разило вонью. Стоило ей подумать о нем, как появлялось ощущение, похожее на изжогу. Нечто нечеловеческое, ядовитое шипело и извивалось внутри него. Она понимала, что Леший прав: это магия, и она понимала, что нападение еще повторится.

Элис поглядела на мужчин. А вдруг кто-то из них явится к ней ночью с таким же диким взглядом и весь в поту? Мысль была невыносима. Она должна бежать от этой твари, которая идет за ней по пятам, и избавиться от тех странных чувств, которые ее одолевали.

Она понимала, что волкодлак – хороший человек, он защищает ее, его присутствие странное и сложное, однако не враждебное. При взгляде на него она видела бескрайние просторы, долины, реки и леса, ощущала тоску, но и уверенность тоже. Она твердо знала, что он ее не предаст.

– Поехали, – сказал Леший. – Давайте хотя бы уедем из деревни. Кто знает, вдруг крестьяне решат, что обязаны отомстить за смерть сородича.

Элис позволила Лешему поднять себя на коня, потому что ребра ее горели огнем. Волкодлак сел на второго коня, а купец повел мула к дороге, держа путь на север и ориентируясь по Полярной звезде. Элис никак не могла решить, что делать. Силы, ополчившиеся на нее, казались непобедимыми. Она хотела ехать в Мелен, однако подозревала, что тогда ее врагам будет еще легче схватить ее, окружив людьми, которые легко поддаются колдовским чарам. Они медленно двигались по мокрым полям и наконец оказались на общинной земле рядом с лесом. Проезжая через поляну, Элис услышала далекие крики, полные тоски и страха, несущиеся со стороны деревни, откуда они уехали. Она обернулась.

– Не думай об этом, – сказал волкодлак.

Он держался рядом с ней. Она видела, что сидеть верхом он не привык; повезло, что Синдру достался хорошо выезженный мерин. Волкодлак трясся в седле, как мешок с поклажей, а не всадник. Она не знала, то ли ему мешает рана, то ли, как и остальные северяне, он никогда толком не обучался верховой езде.

– Мы должны ехать, и как можно быстрее, – проговорил он.

– Почему? – спросила Элис.

– Убить Ворона нелегко, – сказал Синдр, – но он не сможет узнать, куда мы отправились, потому что крестьяне тоже не знают. Если доберемся до реки Уазы, то попытаемся раздобыть лодку. Но до того спать нам не придется.

– Он убьет всех крестьян?

– Нескольких пока оставит в живых, надеясь вызнать то, что ему требуется, но потом убьет и их. Он не может рисковать, ведь иначе они побегут жаловаться к своему господину, и тот отправит воинов на его поиски.

– Но ведь он справится с любым воином.

– Это верно. Но что, если твои соплеменники наткнутся на нас? Ворон стремится уничтожить тебя и не хочет, чтобы его задерживали. Если франки тебя спасут, его задача только усложнится.

– В таком случае мне надо ехать к своим.

– Так ты только отсрочишь свою гибель. Ты была со своими, когда он пришел за тобой в первый раз. Твоя единственная надежда заключается в Олеге.

– Почему эта тварь хочет меня убить?

– Лучше поедем. У нас нет времени на разговоры.

– Почему он хочет меня убить? Я имею право знать.

Волкодлак с трудом сглотнул, протянул руку, как будто собираясь погладить Элис по голове. Но затем убрал руку.

– Он боится тебя. А теперь едем.

– Мы никуда не поедем, пока ты не объяснишь. Почему за мной погоня? Почему меня преследуют? И как подобное существо может бояться меня?

Синдр посмотрел куда-то вдаль. Тяжело навалился на луку седла.

– Потому что тебя преследует кое-кто еще. Так всегда было и всегда будет.

– Кто меня преследует?

– Тебе снится волк?

Элис кивнула.

– Откуда ты знаешь?

– Мне он тоже снится.

– Он говорит, что любит тебя?

Волкодлак замолчал, но Элис успела заметить испуг в его глазах. «Он выглядит таким старым, – подумала она, – точнее, он выглядит так, словно несет на себе груз лет». Он проделал долгий путь, чтобы быть рядом с ней, и этот путь измеряется не только милями. Когда она смотрела на человека-волка, то буквально чувствовала, как вращается колесо времен года: дождь, солнце, снова дождь. Но она чувствовала не только это. Его жизнь заканчивается. Его убьет не стрела, не Ворон. Его смерть придет быстро и внезапно.

Когда Элис была маленькой девочкой, она обычно обедала на кухне замка Лош. Она была ребенком, и ее не приглашали за общий стол, но она и сама не хотела. В большом зале замка была железная консоль в человеческий рост. На нее в праздничные дни ставили жаровню, чтобы в зале было больше света. Она ненавидела эту консоль по неизвестным ей причинам. Ей казалось, что от нее исходит нечто зловещее, от этой высокой, нависающей над всеми штуковины, полной опасности. Ее кузен Годальбер был совсем еще ребенком, едва научился ходить. Однажды консоль упала, задетая кем-то из пьяных гостей, и убила его на месте. Граф Альберт приказал вынести ее. Жаровню наполнили землей и посадили цветы. Все детство Элис она стояла в саду, и из ее чаши свешивались цветы, словно триумфальный букет смерти. Когда Элис смотрела на Синдра, ей казалось, будто консоль – точнее, то зло, которое вызывала к жизни эта консоль, – нависает над ним, готовое упасть.