Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

– Почти?

Она вздохнула, поджала губы и взглянула на меня искоса.

– Не хочешь отвечать, да? – догадался я.

– Это не самые лучшие воспоминания.

Мы начали подниматься по лестнице еще на один пролет.

– Мне ты можешь рассказать все.

На верхней ступеньке лестницы она помедлила, всматриваясь в мои глаза.

– Наверное, все-таки придется. Ты должен знать, кто я.

Мне показалось, что она опять имеет в виду то же, что и раньше, – что я испугаюсь и убегу. Я приготовился и старательно сделал невозмутимое лицо.

Эдит тяжело вздохнула.

– Со мной случился приступ подросткового бунтарства, лет через десять после того, как я… родилась заново или была сотворена – называй, как хочешь. Принципы воздержания, которых придерживалась Карин, меня не прельщали, я злилась в ответ на попытки обуздать мой аппетит. И потому какое-то время жила сама по себе.

– Правда?

Вопреки ее предположениям, я вовсе не был шокирован. Скорее, заинтересовался.

– И это не отталкивает тебя?

– Нет.

– Почему?

– Видимо… потому, что звучит логично.

Она расхохоталась громче обычного и потащила меня вперед, по такому же коридору, как этажом ниже.

– С тех пор, как я родилась заново, я пользовалась преимуществом – знала, что думают все вокруг меня, и люди, и не только. Вот почему я бросила вызов Карин лишь через десять лет: я видела, что она действует совершенно искренне, и прекрасно понимала, почему она так живет.

Через несколько лет одинокой жизни я все-таки одумалась, вернулась к Карин и с тех пор полностью разделяю ее взгляды. Я думала, что буду осознанно выбирать свою жертву. Поскольку я знала мысли своей добычи, я могла не трогать ни в чем не повинных людей и охотиться только на злодеев. Если я шла по следу убийцы в темном переулке, где он крался за юной девушкой, и спасала ее, значит, я не чудовище.

Я попытался вообразить сцену, которую она описала. Что думал убийца, увидев ее бледное, нечеловечески прекрасное лицо? Сознавал ли он ее грозную силу?

– Но время шло, и я понимала, что превращаюсь в настоящего монстра. Каким бы оправданным ни казалось мне убийство, за отнятую человеческую жизнь все равно приходилось платить раскаянием. И я вернулась к Карин и Эрнесту. Они встретили меня с распростертыми объятиями, хотя я не заслуживала подобного снисхождения.

Мы остановились перед последней дверью в коридоре.

– Моя комната, – объявила Эдит и открыла дверь.

Комната была обращена на юг, одна из ее стен представляла собой окно, как в зале на нижнем этаже. Наверное, вся задняя стена дома была сделана из стекла. Отсюда открывался вид на реку Солдак, которая змеилась по лесу до белоснежных вершин горной цепи Олимпик. Я и не думал, что горы здесь так близко.

Западная стена комнаты была сплошь завешана полками с компакт-дисками. Здесь их было больше, чем в любом музыкальном магазине. В углу стоял солидный и сложный на вид музыкальный центр – из тех, к которым я боялся даже прикоснуться, чтобы ненароком не сломать. Кровать в комнате заменял широкий диван, обитый черной кожей. Пол был покрыт толстым золотистым ковром, стены обшиты плотной тканью чуть более темного оттенка.

– Ради акустики? – догадался я.

Она засмеялась и кивнула.

Взяв пульт дистанционного управления, она включила музыкальный центр. Он зазвучал негромко, но казалось, что джаз-бэнд играет вживую в одной комнате с нами. Я подошел к полкам и принялся изучать обалденную коллекцию дисков.

– Как ты в них разбираешься? – спросил я, не заметив в расстановке никакой логики.

– Эм-м… по году, а потом – по личным предпочтениям в тот период, – с отсутствующим видом произнесла она.

Я обернулся и увидел, что она смотрит на меня с каким-то странным выражением.

– Ты что?

– Я думала, что испытаю… облегчение. Когда ты все узнаешь, когда у меня больше не будет секретов от тебя. Но не ожидала, что почувствую еще что-то. Мне нравится. Я… счастлива. – С легкой улыбкой она пожала плечами.

– Вот и хорошо, – улыбнулся я в ответ. А я уже опасался, что она раскаивается, поделившись со мной. Приятно было узнать, что я боялся напрасно.

Но пока она изучала выражение моего лица, ее улыбка померкла, брови нахмурились.

– До сих пор ждешь, что я завизжу и брошусь прочь? – спросил я.

Она кивнула, сдерживая улыбку.

– Не хочется разрушать твои иллюзии, но на самом деле ты вовсе не такая страшная, как тебе кажется. Честное слово, я вообще не представляю, зачем тебя бояться, – беспечным тоном заявил я.

Она вскинула брови, а потом медленно расплылась в улыбке.

– Напрасно ты об этом заговорил, – упрекнула она.

И зарычала низко и глухо, издала нечеловеческий звук, который исходил откуда-то из глубины ее горла. Улыбка ширилась, пока не превратилась в оскал. Тело напряглось, она присела, вытянула и одновременно изогнула спину, как огромная кошка перед прыжком.

– Эдит?..

Я не заметил, как она кинулась на меня – это произошло слишком быстро. Только вдруг я взлетел в воздух, комната перед моими глазами завертелась, перевернулась вверх ногами и снова стала прежней. Приземления я не почувствовал, но внезапно обнаружил, что лежу на черном кожаном диване лицом вверх, а Эдит восседает на мне верхом, крепко сжимая коленями мои бедра, и упирается руками в диван по обе стороны от моей головы. Я не мог пошевелиться, она скалилась в нескольких сантиметрах от моего лица, а потом издала негромкий звук, нечто среднее между рычанием и мурлыканьем.

– Ух ты… – выдохнул я.

– Так что ты там говорил? – спросила она.

– Э-э… что ты страшный и ужасный монстр?

Она усмехнулась.

– Вот так-то лучше.

– И что я по уши влюблен в тебя.

Ее лицо смягчилось, глаза широко раскрылись, и все барьеры вновь рухнули.

– Бо! – шепнула она.

– Нам можно войти? – послышался негромкий голос из коридора.

Я вздрогнул, рванулся и ударил бы Эдит лбом, если бы она не оказалась намного проворнее меня. За долю секунды она успела рывком посадить меня на диван и сама села рядом, перекинув ноги через мои колени.

В дверях комнаты стоял Арчи, а за его спиной, в коридоре – Джессамин. По моей шее поползли алые пятна, а Эдит держалась как ни в чем не бывало.

– Прошу, – сказала она Арчи.

Арчи, по-видимому, не находил в нашей позе ничего странного. Он вышел на середину комнаты и сел, словно сложившись в суставах, – так легко, что я не поверил глазам. Джессамин осталась в дверях, и, в отличие от Арчи, вид у нее был слегка потрясенный. Она не сводила глаз с Эдит, а я невольно задумался, как она ощущает атмосферу в комнате.

– Звуки были такие, словно ты решила слопать Бо живьем, – сообщил Арчи, – вот мы и подумали: может, и нам что-нибудь перепадет.