Элизабет Брами - Французское воспитание. Метод мадам Дольто

Именно благодаря вышеприведенным примерам Дольто выдвинула гипотезу, которую, по ее же словам, нельзя воспринимать серьезно и в которой она сама ничего не понимает (12). Так, по ее мнению, еще находясь в утробе матери, плод слышит голос отца и чувствует его прикосновения, начиная с семи месяцев (13). Все девять месяцев беременности плод «разделяет с той, кто его вынашивает, ее эмоции не только физически, но и интуитивно, на уровне телепатии, которая, по-видимому, свойственна младенцам» (14). Этот симбиоз продолжается и после рождения младенца вне зависимости от того, в каком состоянии он находится: спит или бодрствует. И уже с первых дней жизни ребенка слова, сказанные о нем, например, «с этой малышкой вы еще намучаетесь» или «он вам еще покажет» (15), могут вызывать у него беспокойство. Ребенок постоянно находится в «коммуникационном слиянии с теми, кто его окружает» (16), и оно настолько сильно проявляется, что младенец на подсознательном уровне воспринимает и знает все и «даже понимает все языки» (17). И именно поэтому Дольто предостерегает родителей не только от выяснения отношений, но и от физической близости в присутствии ребенка, так как это может активизировать его влечение и вызвать ревность по отношению к отцу; причем следует иметь в виду, что, когда младенец спит, все его чувства обостряются. А что же касается отбывающих срок беременных женщин, задающих себе вопрос, почему так произошло, что они оказались в тюрьме, то Дольто полагает, что «можно разговаривать с плодом, потому что он также находится в заточении, хотя и во чреве своей матери» (18).

Но нам еще предстоит подтвердить или опровергнуть эти выводы, и когда у Дольто спрашивают, действительно ли ребенок понимает все языки, она говорит, что нам пока не до конца ясно, каким образом ребенок вступает с нами в общение, и уточняет: «Можно предположить, что ребенок общается с нами на интуитивном уровне» (19), и, продолжая свою мысль, говорит, что ребенок понимает свою мать, даже когда она разговаривает с ним не так, как принято разговаривать с детьми и домашними животными, а на своем особом, только ей свойственном языке. Короче говоря, нам пока неизвестно, идет ли речь о реальном восприятии речи, о доязыковом понимании смысла слов или о стремлении к общению, которое ребенок, начиная с самого раннего возраста, воспринимает на интуитивном уровне, поскольку «все есть язык». Впрочем, некоторые доводы вносят свои коррективы в понимание этого процесса. Так, в четырехмесячном возрасте ребенок лучше понимает «музыку речи своей матери», чем те же слова, но произнесенные с другой, менее располагающей интонацией (20), и Дольто в связи с этим предполагает, что ребенок воспринимает не столько смысл сказанных родителями слов, сколько их интуитивные намерения. А в данном ею интервью по поводу того, как ребенок воспринимает родительскую речь, она призналась, что «ей об этом ничего не известно» и что язык может и не быть вербальным.

И прежде чем подвергнуть это критике, нам необходимо разобраться еще с одним тезисом Дольто о том, что любому человеческому существу не терпится как можно скорее появиться на свет, причем осознавая, что оно появится в образе мальчика или девочки. И на эту мысль ее натолкнул разговор одного отца со своим сыном, раздосадованным тем, что в семье родился еще один мальчик, хотя все ожидали девочку. Отец должен был объяснить, утверждает Дольто, что только жизнь, а не родители, все решает, и далее она добавляет, что он должен был сказать ребенку: «Ведь тебе и самому хотелось родиться мальчиком» (21). И только такая форма беседы приемлема в данном случае, поскольку ставит на одну доску жизнь и субъекта.

И наконец, следует подчеркнуть, что постоянное и настойчивое обращение Дольто к своей аудитории с просьбой вести с ребенком диалог, вне зависимости от его возраста и уверенности родителей в том, что он их понимает, является ее главным вкладом, и она неоднократно повторяла: «Ведь разговариваете же вы с животными» – и иногда даже чаще, чем с детьми! Как иначе ребенок может научиться говорить, если он не будет слышать слов, выражающих действия, предметы и чувства?

Некоторые утверждения Дольто вызывают много споров. И если они не шокируют специалиста, для которого после некоторого размышления перестают представлять интерес, то к пребывающим в волнении и тревоге родителям, находящимся в поиске неопровержимых истин, это не относится. Так, при коликах у новорожденного Дольто советует матерям держать ребенка на руках, прижимая его к своему телу, и категорически отвергает пустышку, в то время как множество других специалистов видят причину этого страдания в тревожности матери. А что же касается ее реакции на систематическое сопротивление ребенка, переживающего период оппозиции и кризиса, то она воспринимала его буквально, в то время как это сопротивление не столько реальное, сколько вербальное, и является одной из форм самоутверждения.

Зато ее полемика с одной из читательниц, врачом по профессии, развернувшаяся в еженедельнике «Femmes françaises» (22) после выхода статьи о том, как приучить ребенка к горшку, потеряла в наши дни свою актуальность, так как все понимают и согласны с тем, что нужно дождаться окончательного формирования определенных отделов нервной системы ребенка, но при таком подходе ждать этого, видимо, придется долго. К несчастью, в наши дни предостережения Дольто, а до нее Беттельхейма забыты, и ретроградные методы воспитания вновь заявили о себе, в частности в Европе, где отмечается возврат к дрессуре. А что же касается США, то преждевременное приучение ребенка к чистоте методом принуждения осуществляется под предлогом охраны окружающей среды: чем меньше пеленок и подгузников придется выбрасывать, тем меньший вред мы причиним планете. Но кого при этом волнует вред, причиненный душе ребенка?

Некоторые утверждения Дольто несут на себе печать идеологических заблуждений. Так, она, например, заявляет, что игрушки должны различаться в зависимости от половой принадлежности ребенка: мальчикам – машинки, девочкам – куклы. Хотя несколькими страницами далее она говорит, что у каждого ребенка должны быть также игрушки, относящиеся по преимуществу к противоположному полу (23). И вообще проблема половой принадлежности выглядит довольно расплывчатой у Дольто. Если она говорит, что «биологию не изменишь» (24); если она критикует лесбиянок, ребенок которых не имеет даже представления о том, что такое отношения с мужчиной; если она утверждает, что поведение родителя, не соответствующее его полу, очень осложняет жизнь ребенка, то непонятно, почему она не видит никаких противоречий в том, что малыш называет отца «мамой», а мать «папой»; и мы уже видели, насколько может быть несчастлив ребенок, воспитанный парой гомосексуалистов (25).