Элизабет Брами - Французское воспитание. Метод мадам Дольто

И довольно скоро дети, предоставленные сами себе, знакомились друг с другом, и «Мэзон Верт» стал, таким образом, пространством, способствующим выявлению и пониманию детской агрессивности. Франсуаза Дольто уделяла большое внимание этой первичной форме взаимоотношений между детьми, к которой они прибегали, вступая в контакт друг с другом. По мнению Дольто, агрессивность отражает стремление ребенка к коммуникации. Будучи далекими от того, чтобы порицать, специалисты задают ребенку наводящие вопросы, что дает ему возможность понять, что «скрывается за его поведением» (10), и, в конце концов, подружиться с «жертвой» его агрессии. Этот последний может, разумеется, пожаловаться матери, «оставаясь в течение трех секунд под ее защитой и указывая пальцем на грубияна, но как только он утешится, он вернется к своему агрессору» (11). Все происходит так, как будто «жертва» понимает поведенческий язык напавшего на нее ребенка и, несмотря на это, хочет вступить в контакт с ним.

Эта первичная форма взаимоотношений тем более интересна, что родители, как правило, не понимают, что происходит, наказывают агрессора и жалеют «жертву». Подобная схема коммуникации, проявляющаяся в насилии, которое Дольто объясняет точно так же, свойственна и школьной жизни (12). И в этом случае наказание агрессора не даст никаких результатов, если одновременно не беседовать с «жертвой», принимая во внимание ее личность и возраст: ведь на самом деле оба «партнера» вплетены в сложный узел взаимоотношений. И довольно часто бывает так, что ребенок, подвергшийся агрессии, сам пытается дать отпор нападающему, испытывая непреодолимое желание походить на него, потому что этот последний очаровывает его своей дерзостью. И, несмотря ни на какие уговоры и запреты взрослых, «жертва», едва осознавая свои стремления, возвращается к своему «мучителю» в надежде сделать его своим другом.

Будучи местом, где дети вступают в контакт друг с другом, «Мэзон Верт» прежде всего является пространством, где слово обретает полноценную жизнь, где задают вопросы, обсуждают проблемы, многое подвергают сомнению и где все откровенны друг с другом. Отношения родителей с детьми в корне меняются, когда им объясняют, «что непосредственно касается ребенка из того, о чем они рассказали из своей жизни и о чем они, исходя из ложных побуждений, до сих пор не говорили с ним» (13). А ребенок тем временем фиксирует свое внимание на том, что говорят о нем, и слышит, как словами выражают все то, что он чувствует, а в результате все проявления его дискомфорта, все тревоги стираются.

И когда понимаешь, с какими трудностями сталкивается работающая мать, когда ей приходится оставлять ребенка в яслях или с няней, когда ее не покидает тяжелое чувство вины, и в какую драму выливается расставание с ребенком в первый день пребывания в детском учреждении (иногда матери плачут, вызывая тем самым слезы на глазах ребенка), лучше ощущаешь необходимость такой структуры по оказанию поддержки родителям. И даже после смерти Дольто количество таких домов продолжало неуклонно расти как во Франции, так и за ее пределами, подтверждая тем самым их важность и нужность. И разумеется, у заведения, открытого день и ночь, не могло появиться конкурентов (за исключением ясель типа «Baby-Loup», которые пошли по тому же пути) (14). Переходная структура, давшая возможность матери расставаться на какое-то время с ребенком без ощущения чувства вины, «Мэзон Верт» также внушил родителям надежду на то, что поступление ребенка в школу не вызовет у него отторжения.

Есть много способов читать Дольто. Можно воспринимать ее буквально и верить каждому слову как истине в последней инстанции, что она в принципе отвергала. И такая слепая вера в нее вполне объяснима, принимая во внимание ее безапелляционный тон и ауру великого гуру, которой ее окружили, помимо ее воли, к концу жизни. Но можно ее читать – особенно если вы являетесь практикующим врачом, – вооружившись критическим отношением к ее творчеству, о чем она неоднократно говорила уже в своих первых выступлениях по радио. И тогда наряду с радостью обретения психоаналитических истин, которые вы сами себе затруднялись сформулировать, вы обнаружите, что некоторые из ее заключений весьма спорны и вызывают сомнение, что, по сути, и является ее «товарным знаком».

Первый упрек, который можно ей адресовать и который объясняет причину многих недоразумений и недопонимания, заключается в следующем. Желая «помочь родителям научиться размышлять», понимать своих детей и «понять самих себя» (1) на примере трудностей, переживаемых их ребенком, Дольто не могла удержаться от того, чтобы не разговаривать с ними как опытный и старший по возрасту психоаналитик, обращающийся к молодым собратьям по профессии. Таким образом, она чуть ли не принуждает родителей заниматься лечением собственных детей, хотя они не прошли специальную подготовку, у них не было, как у Дольто, личного психоаналитика, не сформировалось на интуитивном уровне понимания того, что такое подсознание, и, главное, их непосредственно касались страдания их ребенка.

А ведь всем хорошо известно, что даже дипломированный врач (или психолог) не может лечить собственных детей, поскольку на него влияют субъективные факторы, и существует риск того, что они, эти факторы, негативно отразятся на ребенке. Также известно, до какой степени слово психоаналитика – даже самое понятное и простое – может быть неправильно истолковано его пациентом. И все эти доводы дают возможность понять, даже если не принимать во внимание банальную злобу ее недоброжелателей, чем вызвано такое сопротивление ее учению. К тому же на доморощенное понимание психоанализа как научной дисциплины накладывается непрофессиональная интерпретация, которую может услышать родитель, хотя случай, о котором ему рассказывают, не имеет никакого отношения к его проблемам.

На сомнения (безусловно, благотворные), охватывающие родителей по поводу сложностей в воспитании ребенка, сомнения, которые кажутся неразрешимыми без вмешательства дипломированного психоаналитика, накладывается требование, предъявляемое родителям, быть психотерапевтами для собственного ребенка, и многие хотят превзойти себя, пытаясь расшифровывать детские рисунки. Хотя Дольто говорит, что «никогда и нигде не упоминала о необходимости интерпретации детских рисунков» (2) и что лишь призывала матерей не ограничиваться оценкой рисунка («как здорово ты нарисовал!»), но «вызвать ребенка на разговор, чтобы он объяснил, что хотел изобразить, какую историю» (3). Именно так и поступают детские психотерапевты, считая излишним объяснять ребенку значение рисунка, поскольку их интерпретация не всегда доступна его пониманию.