Элизабет Брами - Французское воспитание. Метод мадам Дольто

Но даже если эти этапы относительны и зависят от зрелости ребенка, можно заметить, что Дольто воспринимает каждого из детей как взрослого собеседника или скорее как субъекта, потому что как, если не через слово, можно было бы осуществить это отделение, да и само слово носит разделительный характер. Так, даже при отъеме от груди нельзя недооценивать роль языка, речи, и это первое отделение всегда должно «сопровождаться словами и телесным контактом» (19). И уже с самого раннего возраста лучше разговаривать с ребенком, чем носить его постоянно на руках (20). «Найти подходящие фразы и тон, которые успокоят страдающего ребенка, и от этого его страдания (да и он сам) станут более человечными, потому что они выражены словами. И вообще все, что проговаривается, обретает человечность» (21). С возрастом сказанное слово приобретает все более ярко выраженный разделяющий характер, и примером тому может служить фраза вроде «Ступай в свою комнату», которую говорят по вечерам ребенку, когда он хочет остаться с родителями, или фраза: «Сам разбирайся с тем, что натворил».

Сексуальная идентичность также подкрепляется словом и способствует осознанию субъектом своей личности. Так, у родителей разнополых близнецов, которых они пытались отделить друг от друга, хотя и констатировали при этом регрессию в поведении девочки, Дольто спросила, достаточно ли они говорили с детьми о таких простых вещах, как половое различие, например, «ты будешь мужчиной, а ты однажды станешь женщиной» (22). Она объяснила им, что именно по этой причине детей следует обучать в разных классах, что значительно разрядило обстановку. По ее мнению, сами желания являются исключительно «мужскими или женскими, начиная с момента внутриутробного развития» (23), и каждый пол впоследствии должен выбрать тот тип игры, который ему наиболее подходит, без какого-либо принуждения извне, хотя в наши дни, и с этим нельзя не согласиться, не все родители следуют этому правилу. И далее она добавляет, что «мальчикам в большей степени, чем девочкам, свойственно швырять предметы» и что даже если они и играют в куклы и с плюшевыми мишками, то не так, как девочки.

Ясно, что никакое воспитание, никакое отделение немыслимы без понимания ребенком того, что происходит. «Воспитывать ребенка значит относиться к нему как к личности» (24), – заявляет Дольто, а следовательно, «выказывать ему полнейшее уважение» (25), побуждать его к критике, предоставлять ему свободу выражать свое мнение, приобретать собственный опыт. Но тем не менее он должен чувствовать, что взрослый в любую минуту придет ему на помощь, окажет ему поддержку, и именно поэтому не следует приступать к отделению до семилетнего возраста «во имя ложно понятых психоаналитических концепций» (26). А если вы собираетесь наказать ребенка, не стоит этого делать при посторонних, чтобы не унижать его.

И хотя первостепенное значение придается роли матери, по мнению Дольто, не следует умалять не такую заметную, но также очень важную роль отца, чье влияние особенно сказывается на воспитании мальчика. И когда один из них пожаловался Дольто на то, что его жена чрезмерно опекает сына, она ему ответила, что «в этом и его вина, потому что он переложил на плечи матери воспитание детей» (27), и что, как только ребенку исполнится шесть лет, его мать должна сказать ему: «Начиная с этого момента, ты должен сам решать свои проблемы, потому что так надо» (28). По мнению Дольто, в соответствии с классическими представлениями отец считается воплощением запрета на инцест, необходимым «разделителем», чью главную роль в этом процессе научно обосновал Винникотт. Несмотря на глухое недовольство общества ее времени, Дольто считала, что в основном отец был и остается главой семьи, частью которой является также и мать. Поэтому, и об этом она неоднократно упоминает в своих книгах, мать не должна воспитывать ребенка без опоры на третье лицо. И именно в этой роли, возложенной на него по праву, Дольто воспринимает отца главой семьи.

Но для ребенка на самом деле имеют значение отношения, сформировавшиеся в треугольнике, отношения, которые он выстраивает с обоими родителями. «И нет ничего хуже зеркального единоборства ребенка с одним из родителей» (29). И далее Дольто приходит к заключению: «В данном случае следует понимать, что ребенок находится не на уровне формирования хороших привычек и манер, а на уровне, который определяется динамикой бессознательного» (30). И если в действительности один из полюсов отсутствует, ребенок теряет психическое равновесие. Именно поэтому, когда отец не принимает никакого участия в жизни сына или дочери, мать должна постоянно ссылаться на него в разговорах с ребенком. И чтобы мать-одиночка могла воспитать ребенка, она должна подготовить его к тому, чтобы «предложить ему возможность выбрать себе отца-заместителя из ее мужского окружения», особенно если это мальчик. В противном случае «ребенок столкнется с серьезными проблемами, если в личной жизни женщины отсутствуют партнеры-мужчины» (31).

А когда Дольто задавали вопросы по поводу женщин, которые в наши дни хотят иметь «ребенка для себя», не обременяя себя семьей, она рассказывала о рисках, которым в таких случаях подвергается ребенок. Он может либо вообще не сформироваться в полноценную личность, либо его формирование будет проходить с отставанием, с задержкой развития речевых и моторных навыков (32). Позже, когда наступит понимание того, что он был зачат «матерью благодаря мужчине, который осознанно подарил ей ребенка, жизнь обретет для него смысл» (33). Зато, добавляет она, «существует большой риск, когда мать поддерживает отношения только с женщинами» (34). И если у нее есть дочь, «она может оказаться в довольно затруднительном положении, потому что отношения будут восприниматься девочкой как дочерние, материнские, сестринские, но не как, разумеется, супружеские» (35). И во всех ситуациях подобного рода необходимо сказать ребенку, «что у него, как и у всех, при рождении были отец и мать» (36). Оба полюса – Дольто называет их в психоаналитических терминах материнской и отцовской инстанциями – необходимы ребенку. Но иногда так случается, что отец либо не справляется со своими функциями, либо «ради мира в семье» подавил в себе отцовское чувство, предоставив матери возможность полностью завладеть ребенком. Но отец, «отказавшись от своего права вызывать комплекс кастрации и предоставив всю власть над ребенком своей жене, оказывает на него тем самым негативное, развращающее влияние» (37). Однако бывают и отцы, которые выстраивают свои отношения с детьми по образу и подобию материнских: «они, таким образом, идентифицируют себя с обласканным женщиной ребенком и хотят точно так же обращаться со своим потомством» (38).