Стивен Кови - 7 навыков высокоэффективных семей

Я убежден, что если бы мы, как общество, успешно развивались во всех направлениях, но при этом пренебрегали семьей, то это было бы сродни укреплению шезлонгов на палубе «Титаника».

Искренне ваш, Стивен Кови

После завершения школьного баскетбольного турнира одна из мамаш, сидевшая рядом со мной на трибуне, сказала: «Меня удивляет, что ваш муж посетил почти все игры, в которых участвовал Джошуа. А ведь я знаю, какой он занятой человек. Как ему удается всюду успевать?» В первую секунду мне захотелось сказать, что у него хорошая жена-ассистентка. Но, отставив в сторону самолюбие, я ответила: «Просто для него семья – главный приоритет».

Как-то Стивен, выступая перед группой высокопоставленных бизнесменов, сказал: «Вы знаете, что если ваша компания вдруг станет разваливаться на части, то для ее спасения вы сделаете все, что необходимо. И какой-то выход обязательно найдете. Это же рассуждение применимо и к семье». В большинстве своем мы знаем, как поступать, но хочется ли это делать?

И у меня, и у Стивена было счастливое детство, и мы желаем того же самого нашим детям. Хотя в те годы жизнь была намного проще. Я до сих пор помню, как все соседские дети долгими летними вечерами играли во всевозможные подвижные игры. Родители наблюдали за нами из расставленных на лужайке шезлонгов или сидели с соседями на крыльце и болтали о всякой всячине. Часто мои мама и папа шли рука об руку полакомиться в кафе-мороженое Фернвуда. Нам, детям, хватало времени, чтобы полежать на прохладной зеленой травке, наблюдая за причудливой формы облаками или любуясь миллиардами звезд Млечного Пути. Иногда в этом положении мы засыпали – прямо под открытым небом. Такой идеальный образ крепкой и счастливой семьи сохранился в моей памяти.

Мы со Стивеном много рассуждали о том, какую семью нам хотелось бы создать. По мере того как у нас увеличивалось количество детей и дел становилось все больше, мы поняли, что счастливые семьи возникают не сами собой. Это дело требует максимальной энергии, таланта, желания, дальновидности и решимости. По-настоящему важные в жизни вещи требуют времени, размышлений, планирования. Над ними нужно работать и ради них чем-то жертвовать. Вы должны иметь желание и готовность заплатить за них полную цену.

Часто мне говорят: «У вас девять детей. Как это здорово! Вы, должно быть, обладаете неимоверным терпением». Я никогда не могла понять подобных рассуждений. Почему, если у меня девять детей, я обязательно терпеливая? А почему не буйнопомешанная? Или говорят так: «Когда имеешь столько детей, одним больше, одним меньше – уже неважно». Считаю, так рассуждают потому, что у них никогда не было «одним больше».

Воспитание большой семьи – тяжелый труд. Я всегда хотела, чтобы наша жизнь была попроще, такой, какую я помнила с детства, но Стивен не уставал мне напоминать, что наша семейная жизнь никогда такой не будет. Она сложнее. Больше давления извне. Мир изменился. Те дни ушли в прошлое – но их можно по-прежнему помнить и ценить.

Пока Стивен укреплял свою репутацию консультанта, лектора и писателя, ему приходилось много разъезжать. И это означало, что нам надо было планировать свою жизнь заранее, чтобы не пропустить такие важные события, как футбольные матчи, школьные спектакли и выпускные балы с участием наших детей. Как бы далеко Стивен ни уезжал, он ежедневно звонил домой и разговаривал с кем-нибудь из детей.

Когда он находился дома, то был действительно с нами, не отвлекаясь в мыслях ни на что другое. Стивен занимал такое большое место в жизни каждого из наших детей, а сама атмосфера дома была настолько им пропитана, что, когда он возвращался, никто и не помнил, что он куда-то уезжал. Стивен всегда умел слушать и постоянно чему-нибудь учился – эдакий вечный студент. Общаясь с людьми, он обязательно задавал вопросы, с наслаждением проникая в мысли собеседника и надеясь услышать мнение, отличное от своего собственного. Стивен ценит различия между людьми. И я всегда восхищаюсь, как он старается жить в полном согласии с тем, чему учит других, в соответствии с теми принципами, которые он проповедует и в которые верит. Это нелегко. Стивен бесхитростный человек. Ему присуща невероятная скромность, которая побуждает меня стараться во всем походить на него.

Его идеализм вдохновляет и мотивирует меня, людей, которых он учит, и наших детей; он пробуждает в нас желание улучшать свою жизнь и совершенствоваться самим. И еще он борец с самим собой, как и я (и как большинство из нас).

Когда мы пытаемся жить в согласии с тем, во что верим, не без борьбы, но двигаясь в правильном направлении, дети обычно принимают нашу систему ценностей. У нас добрые намерения – есть мечты и желание их осуществить, – но иногда мы все портим своей несдержанностью и гордыней. Мы часто сбиваемся с пути, но постоянно возвращаемся на главную дорогу.

Я помню случай, произошедший, когда нашей дочери Синтии было три года. Мы только что переехали в первый собственный дом, новенький, маленький, в три спальни, – типовой домик, от которого мы были без ума. У нас должно было состояться заседание литературного клуба, и я несколько часов все убирала и драила, чтобы не ударить в грязь лицом. Мне очень хотелось произвести впечатление на моих друзей. Синтию я уже уложила и полагала, что она будет спать, когда гости зайдут на нее посмотреть, а заодно увидят ярко-желтое одеяло, которое я связала своими руками, и забавные фигурки животных, развешанные на стенах. Но когда я открыла дверь, чтобы показать гостям дочь и ее комнату, то с ужасом обнаружила, что Синтия не спала. Мало того, она перевернула ящик с игрушками и разбросала их по всей комнате, выбросила всю одежду из комода, рассыпала пазлы, фломастеры, карандаши и в момент нашего появления продолжала свои бесчинства. Комната выглядела так, словно по ней прошел торнадо. Услышав, как открылась дверь, она повернула голову и с озорной улыбкой на лице ласково сказала: «Привет, мама».

Я была в ярости от того, что она ослушалась и встала с постели, и расстроена тем, что в таком кавардаке никто не поймет, как красиво я декорировала комнату; я была обеспокоена тем, что по ее милости попала в такое глупое положение. Я закричала на нее, в сердцах шлепнула пониже спины и снова уложила в постель, пригрозив, что будет хуже, если она снова встанет. Я видела, как задрожала ее нижняя губа и глаза наполнились слезами. Моя реакция явно шокировала дочь. Она начала хлюпать носом, явно не понимая, что же меня так рассердило.

Я закрыла дверь, чувствуя себя ужасно. Мне было стыдно за свое поведение. Я понимала, что всему виной была моя гордыня, а вовсе не поступок дочери. Я была уверена, что этот случай оставит неизгладимый след в ее жизни. Несколько лет спустя я спросила дочь, помнит ли она тот инцидент, и она, к моему немалому облегчению, сказала, что ни о чем таком не знает.