Бен Коллинс - Водить как Стиг

Мы соединили две параллельные прямые Дансфолда так, что получилась трасса в форме восьмерки, которая теперь вошла в историю благодаря программе Top Gear. Но чтобы развить максимальную скорость, мы ехали по ней так, как задумала природа и как в прошлом делали пилоты реактивных самолетов: используя полную длину взлетно-посадочной полосы.

Ferrari пролетела мимо на огромной скорости, как шальная трассирующая пуля, рассекающая лес.

Даже после специальной диеты Top Gear – двойного эспрессо и сэндвича с беконом, – наш самый «шилопопый» оператор едва не свернул шею, пытаясь поймать в объектив камеры этот снаряд.

Когда наконец настал мой черед, я опустился в ковшеобразное сиденье машины, с глухим звуком поставил ноги на пол, на котором не было коврика, и захлопнул дверь. Чтобы вес машины не превышал анорексичные 1100 килограммов, на борту не было никаких лишних прибамбасов. Только сиденье, удобные педали и рычаг коробки, с виду напоминавший дверную ручку в викторианском стиле.

Рулевое колесо на ощупь казалось отлитым из железа и было расположено почти в горизонтальной плоскости так, что водителю приходилось заниматься армрестлингом. Ferrari F40 оказалась той еще бестией.

Я немного потренировался, несколько раз проехав по петле «Хаммерхед», чтобы понять, как ведет себя эта девочка из 80-х. А вела она себя очень, очень плохо.

Я мягко отпустил сцепление, и громогласный движок F40 ожил

Тяжеленный руль стал немного легче, когда я тронулся, но он брыкался, дергался и кусался на каждой неровности дорожного полотна. Я крепко держался за него двумя руками.

Приближалась шикана. Когда я нажал педаль тормоза, мне показалось, что кто-то заменил ее наковальней, и я надавил сильнее, чтобы добиться какой-то реакции. Наконец, она последовала. Нос балансира нырнул вперед, и я почувствовал, как задняя ось стала легкой. Затем наступил момент, которого я боялся: переключение на пониженную передачу.

Я выжал сцепление, ухватился за черный шар на верхушке длинного металлического рычага коробки передач и сдвинул его по тесному металлическому желобу к третьей передаче. Этот процесс занял больше времени, чем я ожидал, и обороты успели значительно упасть. Мне нужно было продолжать тормозить, чтобы вписаться в поворот, но и немного подгазовывать, чтобы поднять обороты, иначе потом двигатель отомстил бы мне…

Очевидным для гонщика решением в этой ситуации был бы прием «пятка-носок». Этот термин был придуман еще в те времена, когда сигнал поворота подавали рукой, высунутой из окна, а педаль тормоза располагалась справа от педали газа!

В современных гоночных автомобилях и суперкарах вроде F40 педали расположены близко друг к другу, чтобы можно было правой ногой нажать тормоз и газ одновременно. Это позволяет водителю удерживать педаль тормоза левой частью стопы и в то же время «подгазовывать» левым краем.

«Подгазовка» – это короткий резкий удар по педали газа, благодаря которому обороты поднимаются до уровня, соответствующего текущей скорости автомобиля на более низкой передаче. Подгазовка смягчает переключение передач вниз и позволяет предотвратить внезапный снос ведущей оси. В случае заднеприводной Ferrari торможение двигателем было настолько мощным, что колеса перестали вращаться и машину понесло боком. Я понимал, что должен во что бы то ни стало избежать разворота: я не хотел давать Кларксону повод для его невыносимых шуточек.

Правой ногой я резко выжал педаль тормоза, поняв, что не могу одновременно достать до педали газа. Вероятно, владелец этой машины переставил педали, чтобы они соответствовали его более мягкому стилю торможения, но меня это и не удивило. На большинстве машин, на которых мне доводилось ездить по трассе Top Gear, применить технику «пятка-носок» оказывалось невозможным.

Если педали не подогнаны специально под вас, эта техника приносит больше вреда, чем пользы, когда вы тормозите на пределе, потому что малейший дисбаланс ноги влияет на степень нажатия педали тормоза. В моей ситуации выходом была просто чистая работа сцеплением. Я вспомнил о своих тренировках на льду и решил обращаться с крайней левой педалью как со вторым тормозом.

Я мягко отпустил сцепление, и громогласный движок F40 ожил. Машина немного присела на задние колеса, что помогло мне замедлиться в повороте. Я бодро втолкнул машину во второй поворот и повторил весь вышеописанный процесс.

Когда вес сместился вперед и машина клюнула носом, я отпустил ножной тормоз и повернул массивный руль в направлении крутого левого поворота.

Жесткий руль давал отличную обратную связь с колесами; я все больше приспосабливался к этой машине и решил сменить курс, направив ее на более протяженный и неровный отрезок трассы.

Подвеска и пружины, которые, как матрас, поддерживают машину, были вполне сговорчивы, когда я проезжал поворот на низких оборотах. На самом деле на 2500 оборотов я мог бы принять ее по ошибке за Fiat Punto. Затем что-то содрогнулось внутри нее – пара турбин включились в работу у меня за спиной. Феноменальная тяга этой Ferrari словно похлопала меня по плечу и прошептала: «Тебе стоило привести с собой друзей».

У F40 было всего 470 лошадиных сил, так что в смысле генерируемой мощности мне доводилось водить и более горячие штучки. Но турбированный 2,9-литровый восьмицилиндровый двигатель F40 выдавал колоссальный крутящий момент примерно на 4500 оборотах. Тяга, или крутящий момент, – важнейшая характеристика для тракторов, вспахивающих поля. У них десятки передач, предназначенных для укрощения мощной тяги, заключенной в малом диапазоне оборотов между – о! – 4468 и 4496.

Машина словно взбесилась от этой тяги: у нее поднялся нос, а задние колеса вжались в землю, из-за чего покрышки достигли предела сцепления. Я заметил, что руль больше не слушается, и понял, что меня ждут неприятности. Но я и не думал, что все будет настолько плохо.

Я крепче схватился за руль, заваленный вперед, и тут сумасшедшие турбины словно взорвались. Машину повело в сторону, когда на задние колеса передалась их колоссальная мощность. Я непроизвольно охнул, как бывает, когда взял слишком большой вес в жиме лежа и вот-вот уронишь штангу себе на горло. Я крутил руль до самого упора, как подводник, закрывающий люк, чтобы предотвратить затопление, а задние колеса F40 ушли в жесточайший срыв, окутав трассу облаком дыма, подобное которому увидишь разве что на концерте Принца.

Даже наш оператор Иан Мэй, самый невозмутимый парень из всех, кто когда-либо носил одежду North Face, оторвал глаза от камеры и, вскинув бровь, следил за моей траекторией, когда я проносился мимо него во всем блеске. Примерно через километр я вернул себе контроль над этим агрегатом и, похоже, влюбился.