Бен Коллинс - Водить как Стиг

Когда организм намекает вам на сон, лучше прислушаться

Обычно на трассе я пробую все способы, чтобы не заснуть: открываю окна, жую жвачку, делаю радио громче, причиняю себе боль – выдергиваю волосы из носа – и просто ору. Но прежде чем я начну выглядеть, как жертва Суини Тодда, я останавливаюсь где-нибудь, потому что жизнь слишком коротка, и перспектива приехать вовремя, но мертвым мне не улыбается.

Многие придерживаются мнения, что спать нужно ночью, без перерывов, от шести до восьми часов. Но большинство животных, маленьких детей и наших средиземноморских братьев – любителей сиесты пользуются преимуществами полифазного сна, или тихого часа. Тихий час популярен среди военных летчиков и испытывающих недостаток сна профессионалов, которые спят, чтобы восстановить силы. Короткий неглубокий сон от шести до десяти минут в периоды сильной усталости позволяет дать отдых мозгу, который быстро восстанавливает высокий уровень концентрации внимания и когнитивной реакции.

Забавно, но если проспать дольше тридцати минут, организм может впасть в более глубокий цикл сна, и вы проснетесь заторможенным и уставшим. Такое состояние, как будто вы продолжаете спать «по инерции», может длиться около часа, так что в это время водить нежелательно.

Когда мне нужен дополнительный ресурс, я ставлю будильник, пью кофе и ложусь спать. Организму на усвоение кофе нужно больше времени, чем длится сон, поэтому просыпаешься, как будто заново родился, и готов к бою.

Недосып имеет свойство накапливаться, поэтому неплохо выкрадывать время для сна, когда это возможно.

То же самое можно сказать и об усталости, которая подкрадывается незаметно. Избегайте плотных приемов пищи, остерегайтесь лекарств от кашля и прочих средств, содержащих наркотические вещества, которые могут усыпить и лошадь, и старайтесь с уважением относиться к запасу энергии в организме.

Я забыл положить в сумку огнеупорные подштанники, срок действия моих водительских прав истек, и я боялся, что будильник меня подведет. Так и вышло.

Я опоздал на квалификацию. Другие пилоты уже сидели в своих машинах и накручивали круги к восторгу экзальтированной толпы, владельцев команд и спонсоров, столпившихся на пит-лейн. Стюард оглядел меня сверху вниз и покачал головой. Все глазели на меня, вероятно потому, что я был абсолютно голый, а мои ступни намертво приклеились к земле.

В этот момент прозвенел настоящий будильник, я проснулся и с облегчением осознал, что до гонки еще месяц. Я нашел и проверил свои права, провел инвентаризацию огнеупорной одежды и заметил, что не хватает балаклавы, поэтому заказал ее и в оставшиеся до гонки недели следовал выбранному режиму тренировок. Я по опыту знаю, что глупые ошибки могут стоить гонки, ошибки происходят по вине отвлекающих факторов, а они, в свою очередь, следствие хаоса.

Я забыл положить в сумку огнеупорные подштанники

Долгосрочное планирование позволяет навести порядок в жизни и освободить ум для предстоящей задачи. Вот почему почти каждому гонщику, которого я знаю, можно в какой-то степени приписать обсессивно-компульсивный синдром. Все аккуратно разложено по своим местам, распределено по категориям и разрядам, чтобы можно было быстро найти нужную вещь или вернуть ее на место с минимальными затратами физической и психической энергии.

Мартин Доннелли, один из самых быстрых гонщиков, когда-либо носивших номекс, был известен тем, как дотошно он складывал свою повседневную одежду, перед тем как сесть в гоночный болид. В тот момент он как будто щелкал тумблером внутри себя, который выключал эмоции и включал восприятие. Когда он на скорости 220 км/ч проносился по прямой мимо боксов на автодроме Зандворта в гонке Formula Ford 2000, механики решили подшутить над ним и помахали его джинсами и сапогами над стеной, разделявшей трассу и пит-лейн. И что-то в Мартине сломалось. Он потерял концентрацию и разбил машину.

Меня часто спрашивают, каково это – сохранять концентрацию на протяжении двадцатичетырехчасовой гонки, когда малейший просчет может повлечь за собой катастрофу или, что еще хуже, кто-нибудь может тебя опередить.

На пит-лейн творится безумие: механики почти шестидесяти команд бегают с колесами и заправочными шлангами, а гонщики, совершенно озверевшие, мечутся среди всей этой кучи малы. На трассе обстановка гораздо спокойнее, ты просто работаешь в своем ритме, несмотря на постоянную игру в догонялки с соперниками, и вот на часах примерно 5 утра, и тут какой-нибудь паренек бесцеремонно начинает делать барбекю в повороте Арнаж… и над трассой вьется запах бекона с дымком. Этот аромат забирается тебе прямо в нос, и навязчивый голос внутри тебя вопрошает: «Где завтрак?» К этому моменту ты проскакал еще 500 метров, а значит, пора сделать глубокий вдох и войти в следующую скоростную связку.

В такие моменты во мне сосуществуют первобытный рефлекс и осознанное мышление. Пещерный человек во мне чувствует запах еды и хочет, чтобы я притормозил и намазал булочку маслом. Более слабая часть меня – мой разум, к которому я взываю, – приказывает ему заткнуться. Пещерный человек подчиняется. Обычно.

Первобытный инстинкт – сильная штука. Новорожденный ребенок раскидывает руки и ноги в стороны, как Человек-паук, если чувствует, что находится в опасности или падает. Эта реакция инстинктивная, запрограммированная и происходит за миллисекунды благодаря эволюции, ведь наши предки в любую минуту могли свалиться с дерева, и им приходилось хвататься за первую попавшуюся ветку, чтобы не упасть. К чему вообще Бен порет всю эту чушь, гадаете вы…

Я никоим образом не смогу думать быстрее, чем мой первобытный ум. Пещерным людям нельзя садиться за руль без присутствия взрослого, хотя они все равно часто это делают. Первобытный ум специализируется на распознавании угрозы по языку тела или другим знакомым образам, которые предполагают опасность. Это инстинктивное чувство – полезный помощник в интерпретации потока на дороге или на гоночной трассе, а инстинкт самосохранения очень изобретателен в сложных ситуациях. Однако Пещерный Бен – по сути своей примитивное существо: иррациональное, эгоистичное, тщеславное, вечно голодное, защищающее свою территорию; и он расценивает любое вторжение как угрозу, с которой нужно разобраться посредством силы. Если кто-то подрезает Пещерного Бена, он принимает это близко к сердцу и хочет проучить врага раз и навсегда, и реагирует прежде, чем в дело вмешивается интеллект. Когда ты управляешь тонной металла, физическая реакция вряд ли может быть адекватной.