Иэн Келли - Вивьен Вествуд

«Я приехал в Лондон по приглашению Вивьен и остался, – просто говорит Андреас. – А через пару месяцев я съездил в Вену, чтобы собрать вещи, и переехал к ней. Я больше ни с кем не был связан, так что я мог взять и приехать. Я любил Вивьен и любил работать с ней. Я просто окунулся во все это с головой, она подарила мне свободу и ответственность, и я не раздумывая согласился. Я был очень молод, мне тогда, наверное, было года 23. Но вдруг все встало на свои места. Нам пришлось непросто: некоторым здесь наши отношения казались странными. Но мне на самом деле было безразлично. А еще помню, я с самого начала обратил внимание на то, что Вивьен невероятно оптимистичный человек. Я не переставал влюбляться в нее. Например, в квартире, где мы жили, стояла сильная влажность: конденсат стекал прямо по оконным стеклам между рамами. На улице шел дождь – унылая погода, – а она смотрела из окна и говорила: «Чудесно, какой чудесный день». И теперь я думаю так же».

«Сейчас я думаю, что Андреас появился точно в нужный момент. Прежде всего с точки зрения дизайна. Андреас открыл для меня настоящий потенциал высокой моды, и в частности Ива Сен-Лорана. Например, он упорно уговаривал меня сделать из корсета одежду массового производства. Его любовь к Диору также изменила мое творчество. К примеру, коллекция «Да здравствует кокотка» и жакет «Metropolitan» из нее – дань уважения Диору и его жакету, выставленному в Метрополитен-музее. Эту модель придумал Андреас. У него и у Ирис я научилась давать ткани говорить самой за себя и работать исходя из ткани. Возможно, я сама нашла бы свой путь, но со мной и моими отношениями всегда было так: и с Малкольмом, и с Гэри, и с Андреасом. Мое преимущество – в умении оценить то, что они предлагают, и использовать это. Андреас же был настолько талантлив, что нуждался в чем-то вроде якоря. И якорем стала я. Это взаимная зависимость. Андреас говорит, вкус – то, что никогда не удовлетворить. Он работает на износ. Сразу же энергично принимается за дело. Он замечает качества вещей и текстуры, которые я могла пропустить. Помню, мы работали над коллекцией «Grand Hotel» («Гранд-отель»), когда Наоми была в лиловом, который так ей шел, Кристи Тарлингтон – в желтом, а Татьяна – в палевой юбке, и эти пышные наряды заполняли всю комнату. Их сделал Андреас на основе моих корсетов, собрал всю ткань и зафиксировал. Это очень трудно практически, но ему удается решать подобные задачи. Помню, как он подкидывал в воздух все эти ткани – а он крупный мужчина – и говорил: «Вещи должны получиться легкими как перышко и выглядеть так, будто их шили ангелы!»

Жакет «Metropolitan» из коллекции «Да здравствует кокотка»

По мнению Вивьен, их отношения с Андреасом укрепились по нескольким причинам. Андреас отличался очевидным талантом и страстью к работе, а потому они легко находили общий язык. Кроме того, его тепло приняла семья Вивьен, особенно ее мама и Джо – кстати, ровесник Андреаса. «Они все отлично поладили. Андреас по-настоящему любил маму. Он начал ходить с ней в паб по пятницам, но не из какого-нибудь чувства долга или чего-то в таком роде. Ему было приятно находиться в ее компании, и, надо сказать, она от меня отдалилась, поскольку ее не особенно интересовала политика! Еще меня привлекло и изменило вот что. Андреас очень мягкий человек, хотя и очень сильный. Его учитель физкультуры хотел сделать из него профессионального боксера. Тренер по боксу как-то сказал ему: «Когда ты наносишь удар, то улыбаешься». Он совершенно не агрессивный, но мощный физически. Однажды, когда мы еще только узнавали друг друга, он очень меня удивил. Поначалу нам приходилось тяжело, ведь он был очень молод, он на 25 лет меня моложе, но, боже мой, как же он меня иногда доставал! Просто стоит у тебя над душой и донимает. Назовем все как есть. Да, Андреас мог серьезно достать. Он и сейчас такой. Я как-то раз не выдержала и просто сказала: «Ой, Андреас, отвали!» Это случилось в самом начале. Он затих, потом сказал: «Вивьен, ты сказала мне «отвали», так что, пожалуй, мне стоит так и сделать. Сбежать». С тех пор я никому ничего подобного не говорю. Я поняла, что на него в детстве никогда не кричали, его никогда не били. И я стала такой как он – это дзен!

Помню, первый показ, который Андреас посмотрел, – «Портрет». Тогда он еще учился. Коллекция не произвела на него особого впечатления. А я полагала, что она получилась очень хорошей, так и другие думали, но у него имелись сомнения, и он мне так и заявил, а я подумала: «Вот нахал!» Но Андреас всегда так страстно высказывает свои мысли, что все его послушали, и к моменту создания следующей коллекции с его мнением все уже считались. И, сам понимаешь, люди вроде Мюррея, который работает со мной тысячу лет, и Марк, и некоторые другие были немного ошарашены, что немудрено, однако с самого начала они понимали, что Андреас действительно талантлив, и готовы были прислушиваться к нему. Понимаешь, они помогали мне и знали, что мне нужен кто-то, с кем можно критически обсуждать идеи. Марк и Мюррей – без сомнения, ключевые члены команды дизайнеров. Но я понимаю, что в то время им пришлось тяжело».

За работой команды время от времени наблюдал Роберт Пиннок, в основном когда коллекцию собирали воедино. «Скажем так: Андреас – очень сильная личность. Некоторые формулы срабатывают хорошо. X плюс Y. Они пришпоривают друг друга. А еще он очень красивый мужчина, родившийся в очень красивых местах, где, правда, живут люди правых взглядов, так что, наверное, взросление у него шло непросто. А Вивьен дала ему свободу и возможность работать в студии в Клэпхеме, и стало видно, как он растет и набирается сил и любит ее все сильнее. Правда, думаю, без зависти к нему не обошлось. Это же дом мод, в нем не все просто».

Акция в поддержку независимости Шотландии. Андреас с Робертом Пинноком, на заднем плане —Мюррей Блюитт, 1999

«Помню, я поняла, что люблю работать над моделями с мужчинами. По крайней мере, я люблю работать с Андреасом. Все великие модельеры-мужчины, например Сен-Лоран, Диор, делали из женщин богинь. Иноземок, но при этом богинь. А я хочу, чтобы моя одежда придавала значимости, чтобы в ней ты выглядел героем. Мне нравятся великие модельеры-женщины, которые видели элегантность в игривости, взять хотя бы черное платьице Шанель с белым воротником и манжетами как у горничной, или ее бижутерию, или тирольский жакет – неизменные атрибуты деревенского шика или уличной моды, или твидовые вещи мужа, или соломенную шляпу на женщине – мужскую шляпу, которую носит женщина. Такие сочетания мне нравятся. Модельеры-мужчины иногда неудержимы в своих идеях. Уж Андреас-то точно. Он придумал сделать накладной зад. Типа подушечки-турнюра. Он попросил отца смастерить маленький металлический каркас, а он у него кузнец, и на следующий сезон все наши модели были с этими накладными грудями и ягодицами. Конкретно для той коллекции нам, конечно, пришлось все делать в двух экземплярах: один – для подиума и один – для продажи, потому что я знала, что люди не захотят выкладывать деньги за эти конструкции прежде, чем купят сам костюм. Но я была очень горда тем, что Андреас это придумал, и от моего имени, и тем, что вместе мы придумали новый силуэт – новый способ воздать хвалу женщине, кроме того, отсылавший к прошлому. Опять же, я могла бы сделать это и сама, ведь эта эпатажная идея была практически смешением моделей для «SEX» и «Харрис-твида», но она родилась во время разговора с Андреасом о создаваемом мною нижнем белье и о движении женских ягодиц при ходьбе. Для создания произведения искусства нужен диалог – иногда диалог между мужчиной и женщиной о сексе».