Алекс Ллойд - Код удачи. Величайший принцип успеха

К счастью, теперь вы и сами можете видеть, сколь прямо и непосредственно успех и неудача зависят от нашего внутреннего состояния, от того, лежит ли в его основе любовь или страх. Если в вашей жизни действует первый механизм – стрессовая реакция (а я по опыту знаю, что у подавляющего большинства людей именно она является основной), вы обречены на неудачу или, по меньшей мере, будете весьма далеки от идеального успеха. Вы так и будете толкать перед собой этот неподъемный камень, и толкать так долго, пока не сдадитесь. И наоборот, если в вашей жизни действует второй механизм – внутренняя любовь, вас ждет успех . И вовсе не потому, что вы прилагаете к этому все силы, а потому, что вы просто «запрограммированы» на успех.

Мой друг, доктор медицины Бен Джонсон, говорит, что если бы нам удалось создать пилюлю, которая могла бы активировать в мозге второй механизм и привести к естественному выбросу окситоцина, то это было бы самое ходовое и самое продаваемое лекарство всех времен и народов. Это была бы не просто «волшебная» пилюля, а пилюля «стопроцентного счастья и здоровья на все времена»! Хотели бы вы получить подобный рецепт счастья? Ну что ж, вы его держите в руках: рецепт – эта книга.

Теперь я расскажу более подробно о том, что случилось со мной 25 лет тому назад, когда Хоуп выгнала меня из дома, и чему я научился за те шесть недель пребывания в «духовной школе». Всё началось с того, что я вдруг понял, что не только по-настоящему не любил Хоуп, но даже и не знал, что такое любовь. Более того, мне стало ясно, что никто из тех, с кем я был знаком в то время, даже приблизительно не понимает, что такое настоящая любовь.

Другими словами, мой брак основывался не на моей любви к Хоуп в контексте интимных отношений, а на договорных условиях и деловом соглашении. Это деловое соглашение, или просто сделка, была моей спасительной гаванью: если ты сделаешь это для меня, то и я сделаю это для тебя. Если не сделаешь, то… я тебе откажу кое в чем, пока не получу того, о чем мы договорились, и это будет только честно, не правда ли? Если бы в пору наших свиданий Хоуп не делала того, чего хотел я, и не поступала так, как того хотел я, я бы никогда не сделал ей предложение. И даже после того как мы поженились, я – в качестве неписаного условия моей любви – ожидал, что Хоуп будет делать то, чего хочу я, и не будет делать того, чего я не хочу. И хотя я никогда не озвучивал этого условия и не произносил этих слов, жил я именно в согласии с этим принципом. Когда же Хоуп перестала делать то, чего я хотел, мною стали овладевать гнев и раздражение – впрочем, как и ею тоже.

По большому счету, именно такого рода сделку, или договорную любовь и имеют в виду очень многие, когда используют в быту слово любовь . Более точное название для такой любви – ВЧМВ («В чем моя выгода»)! На протяжении десятков лет ВЧВМ-любовь была основным кредо почти всех деловых переговоров и деловых соглашений. В 1970-е годы прилавки книжных магазинов были буквально завалены бестселлерами, которые учили нас переносить эту парадигму в сферу личных отношений и другие области жизни. «Я сделаю это, если ты сделаешь это для меня». Мы купились на этот принцип – и с тех пор активно применяем его в жизни. И после этого удивляемся, почему же нам не везет! ВЧМВ-любовь противоположна истинной любви, ибо она основывается на страхе, на сиюминутном воздаянии (об этом мы поговорим подробнее в главе 5) и потому в дальней перспективе неизбежно ведет к еще большим неудачам и боли.

Истинная любовь, с другой стороны, не имеет ничего общего с реакцией со стороны другого человека. Если вы по-настоящему любите кого-то, то вы отдаете всего себя этой любви: никакой тебе спасительной гавани, никакого плана Б, никаких тайн и секретов. Любить истинной любовью – значит отказаться от ВЧМВ-любви, чтобы все вовлеченные стороны на равных могли пожинать плоды победы, даже если вам ради этого придется чем-то пожертвовать. Истинная любовь далеко не всегда ведет к моментальному удовольствию здесь и сейчас, но зато всегда ведет к долговременному успеху и такому наслаждению, которое не выразишь никакими словами и не купишь ни за какие деньги.

Из истории известно, что уже древнегреческие схоласты различали эти две разновидности любви, обозначая их соответственно терминами агапе и эрос . Агапе – это спонтанная любовь, любовь, не ставящая условий, любовь, источник которой Бог. Агапе – это когда человек просто любит, потому что любить – свойство его натуры, а не потому, что так обязывают его поступать внешние условия, обстоятельства или качества другого человека. В сущности, агапе – как результат безусловной и безоговорочной любви – сама наделяет другого человека всеми возможными добродетелями. Ей противостоит эрос , или ВЧМВ-любовь: он манипулирует объектом любви, используя его или для того, чтобы притупить собственную боль, или для того, чтобы получить от него наслаждение, после чего переносит свое внимание на другой объект. Эрос часто обусловлен внешними качествами другого человека и его умением давать желаемое. Агапе же, наоборот, никак не зависит от внешних качеств другого и его умения давать желаемое. [5] Андерс Нигрен. Агапе и Эрос: Христианская идея любви . / Перевод Филиппа С. Уотсона [Anders Nygren, Agape and Eros: The Christian Idea of Love, trans. Philip S. Watson (Chicago: University of Chicago Press, 1982)].

Осознание этого различия поразило меня, как гром среди ясного неба, так что я даже заплакал. И тогда передо мною встал вопрос: «Теперь, когда я знаю, что такое настоящая любовь, когда у меня нет ни спасительной гавани, ни плана Б и не за что держаться, – смог бы я теперь полюбить Хоуп и предпочел бы эту любовь, даже если бы в наших отношениях ничего не изменилось?» Я не смог сразу ответить на этот вопрос. Но в конце концов, после многодневного обдумывания и молитв, я решил: да, я смогу любить Хоуп и в этом случае. Смогу весь отдаться любви – без всяких склеек и привязок. И вот тогда-то на меня и снизошло «трансформирующее ага ». Я не только в мгновение ока понял, что такое настоящая любовь, но и смог полюбить по-настоящему. Эта перемена произошла не в моем сознательном уме, а в той точке, где встречаются истинная наука и истинная духовность, – точке, которую некоторые называют подсознательным или бессознательным умом, а я называю духовным сердцем.

Чуть раньше я назвал этот принцип «волшебной палочкой». Так уж повелось: мы всегда склонны называть «волшебным» или «магическим» то, чего не понимаем и происхождения чего не можем объяснить. Но как только мы постигаем механизм, ведающий проявлением этого «чуда», и оказываемся в состоянии воспроизвести его, мы перестаем считать его таковым и называем просто – технологией.