Сесил Битон - Зеркало моды

Вкус у мадам Туссен типично французский – всеобъемлющий. Ювелир по призванию, она пробует себя в разнообразных формах прикладного искусства. Многие, конечно, удивляются, как это французам в тяжелое послевоенное время удалось удержать столь высокую планку в художественном творчестве; жители большинства европейских столиц, несмотря на то что с военной поры прошло уже немало лет, до сих пор не вошли в прежнее русло роскошной жизни.

Пожалуй, самое трудное в деле сохранения роскоши сегодня – это традиция богато украшать частные дома. В Париже этот бизнес процветает; у здешних управляющих довольно большая казна, и они, несмотря на экономические потрясения, готовы реализовать самые буйные архитектурные и оформительские фантазии. Нет здесь недостатка и в ремесленниках. Возможно, только Франция может сегодня похвастаться наличием квалифицированных работников, чей профиль – резьба по дереву в традициях XVIII века, не скупящихся на слои лака ради получения требуемого тона. Среди этих людей есть независимые художники, привыкшие внимательно относиться к каждой детали: они не станут осуждать хозяина дома, который будет гнуть свою линию, добиваясь совершенства, и требовать только самого лучшего – наоборот, они скорее станут восхищаться его вкусом.

В Париже – такого не встретишь в других городах – с XVII, XVIII и XIX веков сохранилось целое сословие богатых клиентов, многие из которых сами архитекторы-любители и в творческом союзе с профессионалом способны добиться очень многого. Виконт Шарль де Ноэль и его партнер Шарль де Бестеги, например, сотрудничают с Эмилио Терри, архитектором из Южной Америки, человеком состоятельным, обладающим опытом и вкусом и предпочитающим простые античные линии. Артуро Лопес-Уилшоу вместе с Полем Родоканаки создал пристройки к фамильному дому Родоканаки в Нейи, превратив его в миниатюрный Версаль. После смерти Родоканаки Артуро Лопес-Уилшоу работал с Жоржем Жеффруа, человеком прагматичным, обладающим чутьем на ценные предметы искусства и умеющим находить редчайшую антикварную мебель.

Артуро Лопес-Уилшоу

Поскольку состояние южноамериканца Лопеса-Уилшоу, надо полагать, немалое, он может себе позволить посвятить значительную часть времени поискам исключительных артефактов и поэтому разбирается в них великолепно.

Нельзя сказать, чтобы пристрастия к величественности, совершенству и театральности так уж новы. Однако он, по крайней мере, продолжает традиции, заложенные Ларжильером и Сесиль Сорель, поддерживая стилистику эпохи Людовика XIV. Глядя на дом в Нейи, невозможно поверить, что он обновлен совсем недавно: удивителен сам факт того, что где-то сегодня учат мастеров-дизайнеров использовать для украшения ракушки и они вполне способны воспроизвести интерьер бальной залы XVIII века в стиле рокайль. Точно так же не существует второй такой же яхты, как та, на которой мистер и миссис Лопес-Уилшоу выходят в открытое Средиземное море: с позолоченным орнаментом, китайскими мотивами (шинуазри) и мебелью изысканной работы. Это судно достойно войти в историю навигации.

Что до господина Жеффруа, то он в качестве советчика и сыщика приложил руку к удивительной, феерической метаморфозе, которая не так давно произошла в апартаментах великолепного особняка Ламбер, где живет молодой барон де Реде. Этот отель построен на острове Сен-Луи в 1640 году придворным архитектором по имени Лево. Вольтер сказал о нем, что это «дом правителя, который желал бы стать философом». В этих интерьерах по-своему, в слегка искаженном и осовремененном виде, присутствует нотка роскоши.

В галерее Геркулеса (где еще до Версаля потолок расписывал Лебрен) – позолоченные, оштукатуренные стены работы Ван Обсталя. Уже в таком интерьере много раз давали балы и приемы. Сегодня галерея выглядит так, как не выглядела никогда: зеленовато-голубые стулья, монументальные скульптуры и канделябры, роскошно сервированный стол на 50 персон. Юный барон – человек симпатичный, но болезненный. Когда он дает бал, видно в окно, как внутри трудятся десятки поваров в белых колпаках, как прибывают гости, осаждая каменную лестницу на парадном дворе. По таким случаям блюда подают на дрезденском фарфоре, лепестки орхидей и желтых роз специально сбрызгивают искусственной росой, по паркетным полам скользят через зал слуги с подносами – настоящий Лукуллов пир. Глядя на все это, ни за что не поверишь, что гости живут в наше время, когда господствует средний класс.

Прелестны и интерьеры, которые создала в Париже княгиня Чавчавадзе, родившаяся в Америке. Все ее дома в принципе похожи: внутри – богатое собрание французских и русских шедевров, при этом обставлено все с большой скромностью, вкусом, а также английским и американским комфортом, так что богатое убранство не создает впечатления перегруженности или вульгарности; напротив, от этих интерьеров остается ощущение теплоты и уюта.

У английской элиты более грубый вкус. Здесь не принято присматриваться к каждой детали. При этом, поскольку в тяжелых современных условиях труднее тратить огромные суммы на изменение интерьера, больше внимания уделяется саду. Среди тех, кто с решительным презрением отвергает все нынешние обстоятельства и не собирается мириться с их жестокостью, можно назвать миссис Нэнси Три (эта англичанка, при ее неутомимом внимании к деталям, – в некотором роде исключение из правил), у которой особый талант: она умеет сделать привлекательным великолепный старинный дом, который не пожалели годы, и вместе с тем пышный особняк сделать менее пышным. Уважая традиции, она соблюдает стиль и пропорции. Ее возмущает, когда из мебели делают нечто важное, едва ли не сакральное. Если мебель нельзя использовать в качестве зерна для чудо-мельницы, которая у нее вертится как заведенная, если нельзя ее дополнить какими-то милыми деталями, она без сожаления избавится от нее или перекрасит. В силу своей любви к цвету, чувства цветочной композиции и тяги к комфорту она сумела привнести американские штрихи в интерьер английского дома, который в этом так нуждался.

Начиная с военной поры в Париже развивалось одно направление в оформлении интерьера, не сразу добравшееся до берегов Англии и Америки. Вообще, нельзя с уверенностью сказать, смогло бы это направление, в силу его удивительной утонченности и недосягаемой художественной высоты, существовать за пределами Франции. Адепты новой моды решили следовать принципу, гласившему, что не так важен прекрасный внешний вид, как характер интерьера, причем характер подчеркнуто мягкий и флегматичный. Конечно, на общем фоне должны выделяться определенные предметы и цвета; одним они покажутся уродливыми, другим напомнят о периоде 1860–1900 годов.