Дженни Смедли - Верные друзья. Собаки, которые всегда возвращаются

Но то, что она особенно любила, – было находиться рядом с женщиной, которая нежно поглаживала безволосые участки ее кожи, это пожизненное напоминание о том ужасном вечере, и ворковала: «Бедный щеночек, бедный щеночек». Вместо того чтобы в смущении отводить взгляд и руки от ее шрамов, женщина демонстрировала их другим людям, говоря: «Посмотрите, что они с ней сделали». Те, кому она показывала эти шрамы, выражали искреннее участие. В результате собачка начала чувствовать едва ли не гордость за свои боевые шрамы и обретать уверенность в том, что ничему подобному не будет дозволено случиться с ней еще раз.

Дневные часы, когда собаки подолгу бегали в поле, проходили очень весело. Постепенно Эйс училась играть, бегать и прыгать в высокой траве, как и подобает нормальному щенку. Поле было средоточием волнующих запахов. Кролики, горностаи, ласки и лисы бродили по нему ночами, оставляя свои запахи в каплях росы на траве и на густой живой изгороди из клена и боярышника. В низине поля располагался овраг, и после влажных дней на его травянистых склонах появлялись интересные озерца и лужицы. В поле также гуляли три лошади и девять овец, однако собачка быстро поняла, что и они были частью «своры», принадлежащей ее вожакам, и гоняться за ними не нужно. Было не совсем ясно, как она это поняла, но факт оставался фактом, и она не сомневалась: это так, вот и все.

Каждое утро она бегала по полю туда-сюда, какой бы ни была погода, следуя за запахами, наслаждаясь свободой, становясь сильнее. Иногда ноздри собачки улавливали какой-нибудь совсем особенный запах, который интриговал ее неудержимо, и однажды в результате своего любопытства она оказалась в опасности. В земле она нашла небольшое углубление, почва вокруг него была странной и рыхлой. Обычно подобные ямки пахли мышами, крысами или полевками, но с этой дело обстояло иначе. Сперва собачка покружила вокруг ямки, оставаясь настороже и удивляясь, что за создание может жить здесь. Такой запах она учуяла впервые в жизни.

Любопытство оказалось превыше осмотрительности, и она сунула нос в ямку, желая узнать, что же в ней находится. Сначала ничего не происходило, но вдруг она ощутила мучительную боль в мягкой «пуговке» своего носа и отпрыгнула. Маленькие, с жалами существа в желто-черную полоску вихрем вылетали из ямки, и жужжа, стали летать вокруг ее головы. Одна оса села ей на морду, и собачка взвизгнула, когда та ужалила ее вновь. В голове ее вспыхнуло воспоминание о прикосновении кипятка к коже, и она в страхе застыла, не зная, что делать. Она только успела привыкнуть к спокойной и безопасной обстановке, а тут ее опять охватил леденящий ужас. Ее ноги будто утратили способность двигаться, а летающие создания окружили ее со всех сторон, то и дело пикируя к ее шерстке и пытаясь жалами достать кожу. Одна из ос села на мягкую, в шрамах кожу на ее груди, где шерсть не защищала ее, и собачка с громким тявканьем подпрыгнула.

Ее тявканье переросло в удивленный жалобный писк, поскольку внезапно ее подняли в воздух и понесли прочь. Это женщина подхватила ее на руки и побежала с ней подальше от этого места. Разозленные жужжащие осы не хотели признавать поражение: подпрыгивая в такт движению женщины, собачка слышала, как та вскрикивала, когда те жалили ее руки. Но женщина тоже не сдавалась, а только надежнее прикрывала собачку на бегу. В какой-то миг желто-черные насекомые потеряли свой кураж и прекратили погоню, исчезнув, когда женщина и собака уже приблизились к дому. Женщина осыпала поцелуями распухшие места укусов на теле собаки. Она внесла ее в дом и нанесла успокаивающую, пощипывающую жидкость на них, и острая боль тут же прошла.

Собачка была поражена. До этого она чувствовала себя в безопасности рядом с женщиной, но не знала, почему так происходит. Теперь она поняла, что это человеческое существо готово даже рисковать своей жизнью ради ее безопасности. Осознание этого потрясло ее. С тех пор как пропала ее мать, она более ни разу не ощущала столь сильной привязанности. Собачка знала, что и сама поступит точно так же, если женщине потребуется защита. Да, она вырастет большой и сильной и будет защитницей этой женщины. Вот дело, ради которого она появилась на свет. Более того, Эйс знала: случись тому «ужасному мужчине» прийти за ней когда-нибудь, она не струсит и не даст ему причинить кому-либо вред.

Придет время, когда ей нужно будет проявить смелость, и она будет готова к этому. Два следующих года в жизни Эйс прошли очень медленно. Она крепла телом и духом, становилась более уверенной день ото дня. Эйс превратилась в большую собаку с восхитительной черной шерсткой, блестящей, в симпатичных завитках тут и там. Она была черной, как и положено лабрадору, и в то же время ее морда и уши были как у чистокровной немецкой овчарки. Ее новые зубы были ослепительно белыми и внушающими страх. Она более не была щенком, но в семье называли ее по-прежнему «Паппи», [5]и так оставалось до самого последнего дня ее жизни. Она превратилась в отличную сторожевую собаку и знала, что только безрассудно смелый вор посмел бы проникнуть на вверенную ей территорию.

Она научилась гоняться за кроликами для забавы. Но даже если ей удавалось поймать одного из них, это происходило потому лишь, что кролик был болен или ранен. Иногда, если женщине попадался на глаза умирающий кролик, ослепший вследствие миксоматоза, [6]этой ужасной, созданной людьми болезни, либо кролик, сильно раненный лисой или сбитый машиной, то она звала Эйс… Собака инстинктивно знала, как быстро и без мучений убить такого страдальца, ведь это действительно был самый гуманный способ избавить кролика от страданий. Один быстрый укус в позвоночник возле затылка, и смерть наступала мгновенно.

Еще одна веха на жизненном пути Эйс, которая окончательно изменила порядок вещей, заключалась в следующем. Как-то вечером после утомительного дня семья совершала продолжительную прогулку по пляжу. Нет, это был не тот пляж, где нашли Эйс, но соленый запах и песок напомнили ей о нем. Она по-прежнему любила воду во всех ее проявлениях, и на этот раз все было совсем не так, как во время первого знакомства с морской стихией. Она знала, что пить эту воду ни к чему. Она просто играла в зоне прибоя, а волны то приближались, то отдалялись от нее, щекоча пальцы; Эйс принюхивалась к останкам мертвой рыбы, тут и там лежавшим на камнях, и позволяла крабам из устланных мелкими камешками лужиц прикасаться острыми клешнями к своему носу. На песчаных дюнах она чувствовала запахи кроликов и лис, их пахучие следы рассказывали ее натренированному собачьему носу всю историю того, что происходило здесь накануне вечером. Хозяева взяли с собой мяч, чтобы собаки могли побегать за ним, и поначалу они втроем наперегонки носились за ним. Перед возвращением домой каждая собака получила по мороженому, что привело Эйс в полный восторг. К моменту приезда домой они окончательно утомились.