Ки Ю - Точки управления болью: 20 методик для жизни без боли

Когда какие-то из участков коры повреждены, центры, отвечающие за обработку отдельных сигналов, мигрируют – перемещаются в смежные, не задетые области. Причем, делают они это достаточно свободно. То есть нервные клетки коры ведь тоже все одинаковые. А потому функции отмерших клеток соседние живые перенимают без труда. Но как же происходит, что в обычном состоянии сигналы никогда, даже случайно, не путаются между собой? Более того, каким образом у мозга получается не только воспринять и обработать правильно один какой-то сигнал, но и выдать «в ответ» на него целый набор четко скоординированных действий?

Думаю, наличие у каждого нерва множества ответвлений ни для кого секретом не является. Равно как и то, что все нервы, пронизывающие ткани туловища, ведут в головной мозг не напрямую, а через мозг спинной, расположенный внутри позвоночного столба. Так, через всю, допустим, руку от плеча до середины ладони проходит один крупный, центральный нерв. От него в каждую мышцу ответвляются отростки поменьше. И эти вторичные отростки, в свою очередь, обильно ветвятся, чтобы охватить каждое волокно отдельных мышц. Эта структура повторяет структуру ветвей дерева – один в один. А значит, нам будет несложно представить ее себе наглядно.

Теперь предположим, что мы прищемили палец. В подушечках пальцев у нас очень много нервных окончаний – если назову цифру в несколько сотен, наверняка ошибусь в меньшую сторону. Природой положено, чтобы наши подушечки были самой чувствительной частью кисти. Но все мелкие веточки сходятся к единому, центральному именно для пальца нервному стволу. Ближе всего к поверхности расположено его окончание, а место это находится у основания ногтя – там, где у всех людей виднеется такое белое полукружье на ногтевой пластине. Убедиться в правоте моих слов проще некуда – достаточно сильно надавить на ногтевую лунку другим пальцем. Ощущение непередаваемое, верно? Такое может сообщить лишь нервная ткань.

Итак, то, что почувствовали все одновременно нервные окончания наших подушечек, когда познакомились с дверным полотном гораздо ближе желаемого, они передали в один общий для них ствол. Тот, в свою очередь, отправил данный импульс дальше и выше – через всю кисть и запястье. И так – пока он не дойдет до центрального нервного ствола конечности, ведущего прямо в спинной мозг. В случае с рукой – в точку, расположенную на уровне седьмого позвонка.

Как видим, в случае с нервными окончаниями тканей множество сигналов как бы поэтапно вливаются во все более крупные и универсальные стволы нервов. Будто система уже не веток, но скорее проводов – линия электропередач от отдельной квартиры до самой электростанции!

На самом деле, внутри крупного нервного ствола сигналы от мелких волокон не становятся одним общим. Они так и передаются – в одном направлении, но каждый по отдельности. Нервная ткань, как и любая другая, образована мириадами клеток. И все эти клетки способны проводить импульс по цепочке, от начальной к конечной. Подобно волокнам кабеля. Так что крупные нервные стволы вполне могут себе позволить какую угодно, говоря технически, пропускную способность. Превысить ее достаточно сложно: человек умирает от болевого шока гораздо раньше…

Эти волокна или, если угодно, цепочки передачи сигнала называются синапсами. Синапс – это, стало быть, канал связи одной нервной клетки с другой. Они могут и меняться: синапсы непостоянны потому, что один и тот же нервный ствол проводит как ощущение шероховатости дверного косяка при прикосновении к нему, так и боль от удара им же по пальцу. Синапс образуется для каждого конкретного случая отдельно и затухает со временем. А в следующий раз та же самая клетка, приняв сигнал, может передать его «товарке», находящейся не справа, а, положим, слева от нее.

Таким образом, каждый мелкий сигнальчик от наименьшего нерва подушечки прищемленного пальца проходит весь путь аж до коры головного мозга совершенно неизмененным. Не секрет, что большинство ощущений мы начинаем воспринимать как боль только от определенной их интенсивности, верно? Смотрим мы на огонек свечи – и можем смотреть, в сущности, практически бесконечно, пока не надоест. А попробуем мы посмотреть прямо на солнце – и глаза тотчас же заболят, начнется резь и потекут слезы. В чем разница? Верно, в степени яркости света. Точно так же и со слухом, и с осязанием. Мозг, воспринимая сигналы от органов чувств, делает выводы еще и на основе их количества, прошедшего по одному и тому же синапсу.

В итоге мы видим, что кора головного мозга при получении каждого конкретного импульса «знает» о нем сразу очень многое. В зависимости от полушария, в который поступил сигнал, она может судить, в какой половине туловища наметилась проблема. Место входа синапса в спинной мозг позволяет ей определить с ходу, о каком органе или конечности идет речь. Наконец, частота, количество и сила поступающих импульсов сообщают полную картину о степени серьезности повреждения. Что же до точности ее реакции на событие, то здесь вообще никакой проблемы нет: цепочка, по которой пришел импульс – вопрос, еще не распалась к моменту «отправки» ответной команды из коры. Этот ответ просто придет тем же путем, да и все!

Почему я столь подробно останавливаюсь на механизме передачи болевых (впрочем, и других тоже) сигналов из органов в головной мозг? Думаю, моя цель очевидна: у болевых ощущений существуют свои странности. И эти странности сами по себе способны иногда усугублять наши страдания. Почему от боли зачастую можно отвлечься каким-либо интересным занятием? Как так выходит, что наркотические вещества в большинстве способны уменьшать боль? Каким образом получается, что боль от поврежденного участка нередко распространяется на соседние, здоровые ткани?..

Ответы на первые два вопроса у нас уже есть. Отвлекаясь, мы заставляем наш мозг переключить свою активность на другую деятельность – то есть, выражаясь научно, создаем в коре новый, более сильный очаг возбуждения. А наш мозг, работающий подобно компьютеру, не может в равной степени активно работать сразу над всеми поставленными перед ним задачами. Он бросает доступные ресурсы на рассмотрение заданного ему интересного вопроса. А в том его участке, что отвечает за обработку болевых сигналов, за счет этого наступает некоторое затишье. Сигналы медленнее принимаются и обрабатываются. Возникает впечатление, будто боль утихла.

Что до наркотических и анальгезирующих веществ, то их действие не всегда одинаково. Наркотические вещества обычно повышают болевой порог – снижают чувствительность коры головного мозга к поступающим импульсам. Болеутоляющие же средства нарушают образование синапсов между клетками нервного ствола. В результате добрая половина сигналов попросту перестает доходить до мозга. А стало быть, мы перестаем воспринимать боль.