Вирджиния Морелл - Эти удивительные животные. Самые неожиданные факты о братьях наших… разумных

Под бдительным руководством Пепперберг Алекс научился имитировать названия около ста английских слов, в том числе названия всех продуктов, которые она ему предлагала, хотя яблоко он называл «бана-шня».

– Возможно, яблоки по вкусу ему напоминают бананы, а внешне немного похожи на вишню, поэтому Алекс придумал для них это слово, – сказала Пепперберг.

Алекс также умел считать до шести и уже учил звуки для цифр семь и восемь.

– Я уверена, что он уже знает эти две цифры, – сказала Пепперберг. – Он мог бы уже считать до десяти, но ему пока трудно произносить эти слова. Чтобы научить его произносить определенные звуки, уходит гораздо больше времени, чем я предполагала.

Алекс учился также произносить слово «коричневый». И чтобы помочь ему запомнить это слово, Пепперберг положила рядом с Алексом небольшой деревянный кубик, окрашенный в шоколадно-коричневый цвет.

После завтрака Алекс начал снова приводить себя в порядок, не сводя глаз со своей стаи. Время от времени он брал когтями игрушечный кубик и поднимал его вверх, как будто показывая всем в комнате. Затем он открывал клюв:

– Скажи мне, какой цвет?

– Коричневый, Алекс. Цвет – коричневый, – пропели хором Пепперберг, Левин и еще один ассистент. Они растянули слово коричневый на четыре полных слога.

Алекс молча слушал. Иногда он пытался повторить отдельные части слова: «Коррр…чч…вый». Спустя какое-то время он снова поднимал игрушечный кубик и повторял свой вопрос:

– Какой цвет?

И все снова хором отвечали:

– Коричневый, Алекс. Цвет – коричневый.

Затем Алекс переключался на цифру семь:

– Ссссе…мо.

– Хорошо, Алекс, – сказала Пепперберг. – Семь. Цифра семь.

– Сссе… м! Сссе… м!

– Он тренируется, – объяснила Ирэн, когда я спросила, что Алекс делает. – Он таким образом учится, думает, как произнести это слово, как использовать свой голосовой аппарат, чтобы правильно воспроизвести звук.

Сама мысль, что птица охотно принимает участие в процессе обучения, была, мягко говоря, несостоятельной. Но после того как я послушала и понаблюдала за Алексом, мне было трудно спорить с этим объяснением Пепперберг. Она не поощряла птицу угощениями и не вырывала Алексу когти, чтобы заставить его произносить звуки.

После того как она и ее ассистенты произнесли для Алекса слово «семь» более десяти раз подряд, Пепперберг сказала:

– Ему нужно прослушать слово несколько раз, прежде чем он сможет правильно его воспроизвести.

И добавила:

– Я не пытаюсь узнать, сможет ли Алекс выучить человеческий язык. Для меня не это главное. Мой план всегда заключался в том, чтобы использовать его имитационные способности, чтобы лучше понять процесс познания у птиц.

Другими словами, поскольку Алекс мог произносить приблизительные звуки некоторых английских слов, Пепперберг могла задавать ему вопросы о его понимании мира. Конечно, она не могла спросить его, о чем он думает, – попугай знал недостаточно слов, чтобы ей ответить. Но она могла спросить его о том, что он знает о числах, форме и цвете. Чтобы продемонстрировать это, Пепперберг поднесла сидящего на ее руке Алекса к высокому деревянному насесту посреди комнаты. Затем достала зеленый ключ и маленькую зеленую чашку из корзины на полке, удерживая оба предмета перед глазами Алекса.

– Где сходство? – спросила она и посмотрела на клюв Алекса.

Недолго думая, клюв Алекса открылся:

– Цвет.

– Где разница? – спросила Пепперберг.

– Фор-ма, – ответил Алекс. Так как у него не было губ и клюв лишь слегка приоткрывался, когда он отвечал, слова, казалось, возникали из воздуха, словно говорил чревовещатель. Но слова и то, что можно было назвать мыслями, принадлежали только ему.

До исследования Пепперберг ученые считали, что птицы не способны различать объекты. Еще в 1960 году лингвисты, такие как Ноам Хомски, утверждали, что подобной способностью обладают только люди. Ученые также были уверены, что птицы не могли различать такие понятия, как «сходство», «разница», «больше» и «меньше». Тем не менее в течение следующих двадцати минут Алекс прошел все тесты. Он правильно назвал ряд предметов (ключ, чашка, бумага) и определил их цвет, форму, размеры и материалы, из которых они были сделаны (шерсть, дерево и металл). Для того чтобы это сделать, Алекс должен был подумать. Он не только должен был понять, какие это предметы, но и догадаться, что именно Пепперберг просит его сравнить – цвет, форму или материал.

Следующий урок у Алекса – арифметика, на котором он должен посчитать желтые игрушечные кубики среди кучи кубиков другого цвета. Способность животных считать многие ученые также ставили под сомнение, но оказалось, что Алекс мог это делать (и Пепперберг опубликовала несколько работ, подтверждающих эту способность). Он даже знал понятие нуля, или ничего, как он его называл. Опять же он был единственным животным, за исключением двух шимпанзе, которое обладало этой способностью.

И потом, чтобы у нас не осталось никаких сомнений в том, что у него есть разум, Алекс заговорил. «Говори понятно! – скомандовал он, когда один из младших попугаев Пепперберг неправильно произнес слово зеленый . – Говори понятно!»

– Не умничай, – недовольно покачала головой Пепперберг и обратилась ко мне: – Он все это уже знает, и ему скучно, поэтому он перебивает других или специально неправильно отвечает. Он сейчас такой же капризный, как подросток, и я уже не знаю, что от него ждать в следующий раз.

– Хочу на дерево, – сказал Алекс тоненьким голоском.

Алекс прожил всю свою жизнь в неволе, но он знал, что за дверью лаборатории был коридор и высокое окно, за которым виднелся густой вяз. Ему нравилось смотреть на это дерево, поэтому Пепперберг протянула ему руку, на которую он сразу запрыгнул. Они пошли по коридору к зеленой кроне дерева.

– Хороший мальчик! Хорошая птичка, – сказал Алекс, запрыгивая к ней на руку.

– Да, ты хороший мальчик. Ты хорошая птичка. – И женщина поцеловала его покрытую перьями голову.

Понимает ли Алекс, что он говорит? Из того, что я увидела и услышала, мне показалось, что он действительно понимает. С одной стороны, наблюдать за ним было, конечно, забавно (трудно было не улыбаться при звуке его голоса), с другой, я пребывала в глубоком недоумении: что же на самом деле здесь происходит? Пепперберг поняла мое недоумение, с которым она не раз сталкивалась. Большинство из нас, в конце концов, никогда не встречали таких умных попугаев.

– Да, он понимает, что говорит, – ответила Пепперберг на мой вопрос. Она уже опубликовала статистические исследования, которые доказывали это.

Когда Алекс спросил о цвете своего игрушечного кубика, рассказывала Пепперберг, он «попросил предоставить ему информацию». А чтобы посчитать количество желтых кубиков, которые лежали на подносе, ему нужно было остановиться и «на самом деле посчитать» эти кубики. Его способность различать понятия «сходство» и «разница» доказывает, что у него есть абстрактное мышление. Все эти когнитивные навыки более высокого уровня, и это тот вид умственных способностей, на которые до Алекса, по мнению большинства ученых, были способны только некоторые млекопитающие, такие как люди и человекообразные обезьяны. А ведь он мог справиться даже с заданиями, которые были не под силу приматам, – например, понимание фонем. Однажды, когда Пепперберг проигнорировала его просьбу дать ему орех, птица, наконец, произнесла полностью всё слово: «Хочу орех. Орр… рр… екх».