Наташа Хабибуллина - Последняя весна Лисовина. Истории о братьях наших меньших и больших

© Наташа Хабибуллина, 2017

ISBN 978-5-4485-7821-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Помнится, в школе учительница биологии внушала нам, своим ученикам, что вся жизнь животных сводится лишь к инстинктам и условным рефлексам.

Скажем, учуял щенок, что его хозяйка жарит котлеты – и бегом на кухню. Уселся на пороге, хвостом виляет, глаз со скворчащей сковородки не сводит – на тебе, Шарик, котлетку! Захотелось Шарику во двор по своим собачьим делам, он поскулил, лапами дверь поскреб и – готово, догадливые хозяева выпускают Шарика на улицу. Все же просто и понятно!

– Думать, будто у животных есть ум, неправильно, – заключала Алевтина Семеновна. – Человек – вот единственное существо на земле, обладающее высоким сознанием.

Почти у всех ребят в нашем классе имелись домашние питомцы – собаки, кошки, рыбки, хомячки, и мы могли бы поспорить с учительницей насчет их умственных способностей, но перечить Алевтине не смел никто – еще чего доброго влепит двойку в журнал!

– А сны собакам снятся? – неожиданно подал голос с галерки двоечник Сашка Уткин.

И, не дожидаясь ответа, пояснил:

– А то мой Дик так смешно во сне тявкает и лапами дрыгает! Наверное, думает, что за соседским котом гоняется.

– Животные не могут видеть сны, – холодно отрезала биологичка.

– А еще Дик дорогу переходит только по «зебре», – не унимался Сашка.

– Уткин, не городи чепухи, не позорься перед классом.

– А если «зебры» нет, то Дик садится у обочины и ждет зеленого сигнала светофора…

– Выдумки! – начала сердиться Алевтина Семеновна. – Собаки к твоему сведению, Уткин, вообще не различают цветов, для них весь мир черно-белый. Это, между прочим, научный факт!

– Но ведь на красный почему-то он дорогу не переходит, – задумчиво вздыхал Сашка. – И вообще, много эти ваши ученые понимают! Они что, знают собачий язык? А Дик умный, он все понимает.

Стараясь угодить учительнице, мы дружно смеялись над Сашкой. Нашел с кем спорить – с учеными! Однако Сашка не обращал на наши насмешки внимания, и каждый день рассказывал на переменках невероятные истории из жизни своего четвероногого друга. Как тот играет во дворе в футбол с мальчишками, носится за мячом и передает мордой пасы. Как бегает в соседний магазин за колбасой. Усядется на пол столбиком, передние лапки к груди прижмет – служит. Глазки ясные, чистые, мол, угостите, люди добрые колбаской. Ну как такому симпатяге не отрезать кусочек докторской?

– Ну ты, Уткин, фантазер! – хлопали мы Сашку по плечу. – Сам сочинил?

– Ничего я не сочинил, – обижался Сашка. – Не верите, спросите в гастрономе…

Я тоже считала Сашку выдумщиком, слушала его болтовню в пол уха. Я росла городской девочкой, в лесу бывала редко, собаки с кошками у нас дома почему-то долго не задерживались, да и книжки про животных и природу я не любила. Какой интерес читать описание букашек-таракашек, жуков и прочих козявок?

Если бы в то время мне кто-то сказал, что я буду писать заметки о животных, наблюдать за ними, изучать их уловки и повадки, я бы сильно удивилась.

Но вот – пишу и не перестаю удивляться – какие же они все-таки умные и сообразительные создания! Прав был Сашка – животные всё-всё прекрасно чувствуют и понимают. Они совсем такие же, как мы, а в чем-то даже лучше нас, людей.

И этот сборник рассказов наглядное тому подтверждение.

Маленький крымский поселок на развилке двух железных дорог. Одна рельсовая ветка устремляется в Феодосию, другая сворачивает к Азовскому морю.

Мы возвращались в Москву из отпуска. Несмотря на конец сентября, солнце палило нещадно, над выжженной степью повисло густое желтое марево.

Поезд резво отстукивал километры. Вот и Владиславовка.

Пассажиры высыпали из пыльных и душных вагонов, чтобы напоследок подышать соленым морским ветром, подставить горячим лучам и без того загорелые лица и плечи

Встречный поезд опаздывал, и минутная стоянка растянулась почти на полчаса. Этим воспользовались местные бабки-торговки. Они сновали по перрону, предлагая пассажирам красные мясистые помидоры, домашние пирожки и вареную кукурузу. Разморенный духотой народ покупал, не торгуясь.

Вдруг из-под соседнего вагона вынырнула маленькая собачонка. Судя по обвисшему животу, она ощенилась недавно и теперь суетливо бегала по станции в поисках пропитания для потомства. Путалась под ногами, заискивающе вглядывалась в лица – мол, не найдется ли у вас немножко хлебца? Заплаканные коричневые глазки одновременно выражали и просьбу и испуг. Мимо проковылял подвыпивший мужичок, запнулся обо что-то, неловко взмахнул рукой:

– От зараза!

Собачонка приняла ругательство на свой счет – опасливо шарахнулась в сторону, поджала хвост и, не оглядываясь, затрусила прочь.

– Эй, Жучка, ты куда? Фьють-фьють!

Проводник, молодой парень в очках и синей форменной тужурке, поманил собачку.

Та замерла в нерешительности, настороженно прижала уши: не обидят ли? Вероятно, очки внушили ей доверие – мелкими шажками собачонка приблизилась к проводнику.

Парень порылся в карманах, вытащил пряник, протянул дворняжке. Та благодарно приняла угощение, но тут другой проводник вынес из вагона кружок вареной колбасы и показал собаке, глазами приглашая взять подачку.

Пряник глухо стукнулся об асфальт. Перед собакой встал нелегкий выбор.

Поколебавшись, она все-таки предпочла колбасу, но при этом ни на секунду не спускала голодных глаз с пряника. Покончив с докторской, кинулась к десерту, но вдруг, словно вспомнив что-то, оглянулась на дорогу.

Материнский инстинкт оказался сильнее голода.

Как всякая заботливая мать Жучка вздумала отнести сладкое детям. Подцепила пряник зубами, подкинула, чтобы половчее перехватить в воздухе, но тут случилось непредвиденное – пряник разломился на три части.

В полном недоумении собачонка уставилась на рассыпавшееся сокровище. Неловко поддела мордой один кусок, другой, даже попыталась ухватить все три обломка разом.

Ей это почти удавалось, но всякий раз один из кусочков выскальзывал из пасти. Мамаша снова хватала его, роняла другие два, сгребала их лапой, крутилась подле так и эдак, как бы прикидывая, как ей исхитриться и разинуть пасть пошире.

На собачьей морде читалось явное сожаление:

– Эх, карманов-то у меня нет!

Наконец, сообразив, что всё разом ей никак не унести, Жучка ухватила два кусочка побольше и припустила вскачь по пыльной деревенской улице.

– Собака, а соображает, что два лучше, чем один, – похвалил кто-то.