Софи Кинселла - Шопоголик спешит на помощь

Ребекка стоит на пороге. Не машет, ничего не говорит. Просто стоит и ждет, когда ее заметят.

Я впиваюсь взглядом в Кори. Вот он слушает Таркина… смотрит на потолок… хмурится… А затем опускает глаза – и медленно белеет от ужаса.

Да. Он ее увидел!

В этот раз реакция Кори меня не разочаровала. У него отвисает челюсть, с лица отливают краски, будто он встретился со своим худшим кошмаром. Мне даже его жаль. Этот человек всячески старался избавиться от прошлого. Сделал пластическую операцию. Лгал насчет возраста. Бросил старых друзей. В общем, сделал все, чтобы прошлое начисто стерлось из его жизни. И вот оно здесь – стоит перед ним в длинном сиреневом платье, щуря кошачьи глаза.

Несколько секунд Ребекка буравит его хитрым насмешливым взглядом. А затем молча достает картонные таблички, которые мы для нее сделали, крупными буквами написав нужные фразы.

(Конечно, в «Одиннадцати друзьях Оушена» такого не было. Эту идею я позаимствовала в «Реальной любви». Сьюз предлагала дать этому плану условное название «Реальная Бекки», но я отказалась.)

На первой табличке написано просто:

«Здравствуй, Кори».

Ребекка держит ее пару секунд, а потом меняет на следующую.

«Давно не виделись».

Ее взгляд при этом становится другим – теперь она смотрит на Кори с неожиданной злобой. Затем Ребекка показывает третью табличку:

«Я хотела бы познакомиться с твоей женой».

Она многозначительно косится на Синди, и Кори против воли следит за ее взглядом. На шее у него начинает биться нервная жилка. Однако сказать он ничего не может, иначе Синди заметит. Его загнали в угол. Опять.

«Мы поболтали бы о прошлом. Или ты против?»

У Кори такой вид, будто его пытают. Хотя так оно и есть. И Ребекка наслаждается каждой секундой этой пытки.

– А у вас есть детские сады? Или как они здесь называются? – доносится до меня голос Сьюз. – В Великобритании так трудно устроить ребенка…

– А расскажите подробнее о ваших школах! – восклицает Синди, не обращая внимания на разворачивающуюся вокруг драму. – Знаете, Пейтон – очень талантливая девочка, я думаю, может…

«Так что насчет сделки?» – помахивает Ребекка табличкой, затем достает следующую:

«Ты ему должен, Кори. ДОЛЖЕН!!!»

А потом она демонстрирует табличку, которую мы не писали. Она поднимает ее, яростно сверкая глазами:

«Я могу превратить твою жизнь в ад. Я ХОЧУ превратить твою жизнь в ад».

Вот это да! Хотя… вполне заслуженно.

На лбу у Кори выступают вены. Он сжимает кулаки. Еще чуть-чуть, и он кинется на нее.

«Просто подпиши, и я исчезну из твоей жизни».

Ребекка смотрит на него долгим, тяжелым взглядом и начинает листать таблички быстро-быстро, словно колоду карт.

«Просто подпиши», «Подпиши документы, Кори». «Давай», «Подпиши, подпиши, подпиши».

Кори шумно дышит, словно готов взорваться.

«Подпиши документы», «Живо, Кори», «Подпиши», «Подпиши, подпиши, подпиши».

– Хорошо, – ревет он, словно рассвирепевший бык. – Я заключу эту чертову сделку. Дайте ручку.

Господи… Неужели?..

Я перехватываю взгляд Ребекки, и горло сжимает от наплыва чувств. Неужели получилось?..

Кажется, мы победили!

Ребекка бесшумно закрывает за собой двери, будто ее никогда и не было.

– Вот и славно, – непринужденно говорит Люк. – Очень любезно с вашей стороны. Давайте не будем затягивать оформление бумаг.

– Все хорошо, малыш? – спрашивает Синди, отвлекаясь на секунду. – У тебя такой странный вид. Что-то случилось?

– Все в порядке, – выдавливает он улыбку. – Просто хочу поскорее закончить с делами.

– Отличная идея, – чуть насмешливо соглашается папа. – Давайте пройдем к моим коллегам.

Кори покорно шагает к выходу. Я перехватываю папин взгляд – и ноги отчего-то враз слабеют. Не пойму, что это… Облегчение? Запоздалая истерика? Сомнение в успехе?

Синди болтает о многочисленных талантах Пейтон, а я смотрю на Сьюз… Потом на маму… и на всех остальных. Тарки. Дэнни. Уллу. Элинор. И наконец, Люка. Он торжествующим жестом поднимает чашку с кофе, словно предлагая безмолвный тост. Я невольно улыбаюсь во весь рот. Надо же, у нас получилось. В конце концов, после стольких испытаний мы выиграли.

Какие же мы молодцы!

Фонтаны «Белладжио» – это чудо! Да, знаю, из них сделали приманку для туристов, и на площади вокруг нас толпа зевак. Однако у меня такое чувство, будто мощные струи вновь и вновь взмывают лишь для нас десятерых. Будто это наша награда.

Мы стоим возле перил, выстроившись в ряд, как в конце фильма. В голове играет фортепианная музыка, все молчат, только смотрят друг на друга и улыбаются. Еще никогда мне не было так хорошо. Мы добились справедливости. И пусть Брент пока не знает (что даже забавно) – все это неважно.

Жизнь давно не была такой чудесной!

Мой план сработал идеально. Все прекрасно отыграли свои роли: от Таркина до Дженис. Особенно Дженис (представляете, она заперлась в кабинке женского туалета и начала громко стонать, а когда Лори ушла-таки за врачом, тихонько сбежала).

Распрощавшись с Кори и его супругой, мы решили отпраздновать победу. Я лично поблагодарила каждого. Все жутко смущались и торопливо пили шампанское. Заодно рассказывали, что именно у них происходило. А папа настойчиво расспрашивал, ведь большую часть времени он просидел в пустом номере. На десятый раз мама вспылила: «Еще скажи, что мы должны были для тебя снять видео!», а Люк иронично добавил: «Отличное вышло бы доказательство для обвинения в вымогательстве».

Я так и не поняла, пошутил он или нет. Впрочем, неважно. Документы подписаны. Брент получит деньги и сможет купить себе дом. Вот что главное.

Ребекки с нами нет. Она даже не попрощалась. Впрочем, неудивительно. И если честно, я рада, что так вышло. Надеюсь, наши дорожки больше никогда не пересекутся. Не хочу жить прошлым, надо двигаться вперед. Пора нам с Люком и Минни ехать домой. Не в Лос-Анджелес – в Англию.

Сьюз и Тарки тоже возвращаются. Заберут детей и сядут на первый же рейс. Назад – в Летерби-Холл, к реальной жизни. Тарки спешит воплотить свои планы, а Сьюз не терпится найти «Совиную башню». Она обещала каждую неделю подкармливать ее удобрениями. Так, на всякий случай. (Боюсь, как бы она не перестаралась и не угробила несчастное дерево.)

Нам с Люком надо упаковать вещи, сообщить в детский садик и переделать еще много дел, которые знаменуют начало нового этапа жизни. Пожалуй, чуть-чуть грустно… но так надо. В свете фонтанов я улыбаюсь Люку, и он обнимает меня за плечи.

В общем-то, теперь мы должны разойтись в разные стороны, унося свои миллионы. Вот только это не «Одиннадцать друзей Оушена», а реальная жизнь, и мы не можем уйти молча, не прощаясь, потому что у нас заказан столик в хорошем ресторане – Люку его очень рекомендовали.