Джилл Симс - Почему мама снова навеселе

Дети стремительно взрослеют, и так странно, что после стольких лет своей жизни, когда ты только и думала, как бы прокормить сперва одного, потом двоих, и молилась, только бы они не болели, как тут – на тебе, все, это уже не твоя забота. Перед прошлыми рождественскими каникулами мы все нервничали, оформляли документы в вуз через онлайн-платформу, выбирали для Джейн университет, специальность, курсы, а ведь, казалось, совсем недавно я заполняла подобные анкеты для самой себя. Когда я говорю «“мы” заполняли и нервничали», надо понимать, что в основном нервничала я и пыталась заставить Джейн заполнить форму, а потом показать мне, но все напрасно: она мне заявила, что все документы уже отправила и даже не соизволила сказать, куда она собралась поступать и что там написала в своем мотивационном письме. Лишь позже, после долгих уговоров и слезных просьб, она с неохотой сообщила, в какой университет и на какую специальность подала заявление. Первым у нее шел Эдинбург, и это странно, ведь именно там учились мы с Саймоном – мне казалось, что она не пойдет туда из принципа, но с другой стороны, там очень сильные история и политология (ее текущий выбор), а еще, по ее словам, «ну, это достаточно далеко, так что ты не сможешь часто приезжать».

Взяла я себе большую чашку чая и булочку (господи, я ведь уже готовая бабушка), села за столик и приготовилась грызть ногти, ожидая возвращения Джейн. Честно, не знаю, какой исход более желателен. Если Джейн сдаст тест, то сможет подбрасывать меня в паб и мне не надо будет больше ее возить, а если Джейн завалит тест, то мне не придется делить с ней свою машину и я смогу спокойно спать, не мучаясь от мысли, что она валяется в покореженной машине на дне какой-нибудь канавы. По правде говоря, вера моя в способности Джейн управлять транспортом сформировалась еще в то время, когда ей было четыре с половиной годика, к нам тогда пришла в гости моя близкая подруга Ханна со своими детьми Эмили и Лукасом (которые, в свою очередь, стали лучшими друзьями для моих детей). Они привезли с собой детский электрический джип, от которого у Питера и Джейн снесло башню и их было от него не оттащить.

Питер забрался в него первым, ему на тот момент было два с половиной годика – Ханна уверяла, что такому малышу управиться с джипом не под силу. Но Питер несмотря на юный возраст превосходно справился с машиной: он и поворачивал в разные стороны, и сдавал назад, и даже припарковался как надо. Дошла очередь до Джейн.

– Хочу, чтобы Эмили поехала со мной! – настаивала Джейн, и конечно же ее подружка запрыгнула к ней в машину.

– Как же здорово, Эмили! – воскликнула Джейн, втопила педаль газа и перелетела через газон прямо на дорогу, ни дать ни взять заправский гонщик – придурок Дюк из Хаззарда.

– О-о, смотри, Эмили, здесь есть телефон! Давай звонить Милли! – восхищалась техническими возможностями машины Джейн, при этом вихляя по дороге. Я самоотверженно кидалась на машину с криками «ДЖЕЙН! ДЖЕЙН! СТОП! ОСТАНОВИСЬ!», на что Джейн не обращала ни малейшего внимания, ведь у нее в одной руке был телефон, по которому она «разговаривала» с Милли, другой рукой она рулила, ногами упиралась в педаль газа, а тормозов для Джейн не существовало никогда. Лишь когда я заорала изо всех сил «ДЖЕ-Э-Э-ЭЙН!», она обернулась на мой крик – в этот момент, казалось, столкновения с припаркованным впереди новеньким соседским BMW было не избежать.

Но, к счастью, когда она обернулась на мой окрик, нога у нее съехала с газа, тут-то мне и удалось схватить этот чертов электроджип, потянуть его изо всех сил на себя и тем самым уберечь сверкающую и несомненно дорогущую БМВ от вмятины.

Никогда в жизни я не испытывала такого гигантского облегчения: подумать только, сколько поводов для «остроумных» замечаний Саймона дала бы Джейн, устроившая в свои четыре года аварию с последующим дорогостоящим ремонтом (этот случай произошел задолго до того, как я его выкинула из машины за пренебрежительные замечания по поводу моего стиля вождения).

За чаем с булочкой прошел томительный час. Семнадцать лет назад даже представить было сложно, что я буду сидеть и ждать, когда Джейн сдаст вождение. Что же я делала семнадцать лет тому назад? В смысле, помимо того, что считала себя старой разбитой клячей, которой уже тридцать один год. Да, те страдания сейчас кажутся мне смешными, ведь теперь мне сорок восемь и для меня тридцатилетние женщины – просто девочки несмышленые! Они же все еще инженю, юные и полные надежд, и даже не представляют, что такое старость, им еще до этого так далеко. Они сейчас только тем и заняты, что хештеги лепят в инстаграме, в подкастах щебечут о вещах, которых мне не понять, типа в чем польза «бронекофе» или кимчи. Ну да ладно. Семнадцать лет назад. «Малыши и музыка». Каждое утро пятницы я ходила на музыкальные занятия для малышей. Каждую пятницу рано утром я садилась на твердокаменный холодный церковный пол, пытаясь удержать на коленях извивающуюся, бунтующую Джейн и при этом хлопать в ладоши, распевать с другими улыбчивыми счастливыми мамашами нудную песенку про веселый паровозик.

Так, чем еще я тогда занималась? Все как-то смутно помнится. Я много ходила пешком. Реально, очень много. Бесконечные прогулки в парке, раскачивание качелей, кормление уток, а вот сейчас, оказывается, запрещено кормить уток хлебом, а это значит, что теперь я вполне могу начинать разговор с фразы «А вот в мое время!», точь-в-точь как моя бабуля, и мне страшно думать, что следующим у меня может вырваться какое-нибудь неприличное расистское высказывание, за которое мне сделают замечание (и вполне оправданно), на что я отмахнусь и отвечу: «В мое время все так выражались, деточка». И если такое случится на публике, то вполне возможно, что какой-нибудь активный гражданин напишет в Daily Mail очередную скептическую статью о «Закате политкорректности», в которой неправильно укажут и мой возраст, и стоимость моей недвижимости.

Еще я тогда очень часто делала пюре из овощей, которым Джейн в меня же плевалась. Не сразу до меня дошло, что все те вычурные блюда по рецептам Аннабель Чертовки Кармель, которая безапелляционно заявляла, что абсолютно все дети обожают ее стряпню, Джейн на дух не переносила, а потому наотрез отказывалась есть. Однажды, спустя час уговоров съесть хотя бы ложечку той бурды, которая получилась в результате измельчения, протирания, выпаривания, пюрирования, сдабривания моими слезами, мой взгляд упал на фотографию лучезарной Аннабель на обложке ее поваренной книги, и тут у меня в голове перемкнуло. Я вынесла эту книгу на улицу, швырнула ее на землю и стала топтать со всей силы, сквернословя на чем свет стоит. От этого мне так полегчало, что я решила сделать то же самое с другой книгой, только уже за авторством Джины Негодяйки Форд.