Диана Гэблдон - Семь камней

– Под землей? И они дают вам бренди? – Он улыбнулся ей, но его сердце внезапно забилось в восторге. Пожалуй, она и вправду… . Он усомнился в своей интуиции, когда не смог ничего определить касанием, но ясно, что она необычная.

– Они дают тебе еду и питье, – сказала она, поставив склянку между креслом и стенкой. – Но если ты что-то возьмешь у них, то потеряешь счет времени.

Прилив восторга снова захлестнул его, еще более сильный.

– Потеряешь счет времени? – повторил он, подталкивая ее к ответу. – Как это?

Она пыталась подыскать нужные слова, и ее гладкий лоб напрягся от усилий.

– Они… ты… тот, кто заворожен ими – он, оно? Нет, он – идет в холм, а там музыка, угощение и танцы. Но утром, когда он идет… обратно, это уже на двести лет позже, чем было, когда он пошел на пир к… Народцу. Все, кого он знал, уже превратились в прах.

– Как интересно! – сказал он. Да, ему и впрямь было интересно. Еще он подумал, со свежим спазмом восторга, не сделаны ли те старинные рисунки на скалах в глубине каменоломни таким же Народцем, кто бы они там ни были.

Она пристально вгляделась в него, очевидно, отыскивая признаки того, что он фейри. Он улыбнулся ей, хотя его сердце в этот момент громко стучало в ушах. Двести лет ! Вот почему Мелизанда – будь она проклята, мимолетно подумал он и с болью вспомнил Мадлен, – говорила ему, что это обычный период путешествия сквозь камень. Его можно изменить, используя драгоценные камни или кровь, добавила она, но обычно так. И в первый раз, когда он перенесся сквозь время, так и было.

– Ты не бойся, – сказал он девушке, надеясь успокоить ее. – Я лишь хочу тебе кое-что показать. Потом я отвезу тебя в монастырь – если ты до сих пор хочешь туда вернуться. – В его тоне слышался насмешливый вопрос. Он действительно не собирался ее пугать, хотя уже испугал, и опасался, что впереди неизбежно будет еще больше страха. Интересно, какой фокус она может выкинуть, когда поймет, что он собирается спуститься с ней под землю?

Майкл высунулся из окна кареты и заклинал ее ехать быстрее всей своей силой воли. Почти стемнело, и карета графа была видна лишь как расплывчатое пятно вдалеке. Впрочем, они уже выехали из города, на дороге больше не было экипажей – да и вряд ли они появятся, – а впереди было очень мало развилок, где такая большая карета могла бы свернуть с дороги.

Ветер дул ему в лицо, трепал волосы. Доносил он и слабый запах разложения: еще пара минут в пути – и начнется кладбище.

Он отчаянно жалел, что не взял с собой пистолет или шпагу – хоть что-то! Ни в карете, ни на нем не было ничего подходящего, кроме его одежды и содержимого карманов. Он торопливо порылся в них и нашел горсть монет, грязный носовой платок – тот самый, который Джоан вернула ему, и он крепко сжал его в кулаке, – трутницу, жгут из бумаги, кусок воска для печатей и маленький камешек, розоватый с желтой полоской. Пожалуй, он сделает петлю из носового платка, лихорадочно размышлял он, и запустит графу камень в лоб – сюжет в духе Давида и Голиафа. А потом отрежет графу голову перочинным ножом, который обнаружил в нагрудном кармане.

Четки Джоан тоже лежали в том кармане. Он достал их и стал перебирать левой рукой, ища в этом утешение, – но не мог сосредоточиться для настоящей молитвы и лишь вновь и вновь мысленно повторял слова:

«Помоги мне вовремя найти ее!»

– Скажите мне, – спросил с любопытством граф, – почему вы заговорили со мной в тот день на рынке?

– Я уже не раз пожалела об этом, – с горечью ответила Джоан. Она не доверяла ему ни на йоту – и еще меньше после того, как он предложил ей бренди. Прежде ей как-то не приходило в голову, что он вправду мог быть из Старого народца. Ведь они могут выглядеть как люди и ходить среди людей. Ее родная мать была убеждена много лет – и даже некоторые Мюрреи так думали, – что жена отца, Клэр, была фейри. Сама-то она не была в этом уверена, Клэр была добра к ней, но ведь никто не говорит, что фейри не могут быть добрыми, если захотят.

Жена отца . Неожиданная мысль парализовала ее: воспоминание о первой встрече с матерью Хильдегардой, когда она отдала преподобной письмо от Клэр. Тогда она сказала « ma mère », потому что не могла припомнить слово «мачеха». Тогда ей казалось, что все равно, какая разница?

– Клэр Фрэзер, – сказала она вслух, пристально глядя на графа. – Вы знали ее?

Он вытаращил глаза так, что в полумраке сверкнули белки. О да, он знал ее, это точно!

– Да, знал, – ответил он, наклонившись вперед. – Она твоя мать, правда?

– Нет! – воскликнула Джоан с жаром и повторила по-французски несколько раз – для убедительности: – Нет, она не мать мне!

Но она заметила, что ее пыл и страсть не помогли, и у нее упало сердце. Он не верил ей. Она видела это по его лицу. Он решил, она лжет, чтобы он отвязался от нее.

– Я сказала вам те слова на рынке, потому что мне так велели голоса! – выпалила она, отчаянно пытаясь найти что-то, что могло бы отвлечь его от ужасающей догадки, что она тоже принадлежала к Народцу. Хотя если он фейри, возразил ее здравый смысл, тогда он должен и сам уметь это распознавать. О, Господи Иисусе, Агнец Божий – именно это он и пытался сделать, крепко сжимая ее руки и глядя ей в лицо.

– Голоса? – повторил он с недоумением. – Какие голоса?

– Те, которые в моей голове, – ответила она со вздохом отчаяния. – Они говорят мне иногда всякие вещи. Ну, про других людей. Понимаете, – продолжала она, – я… э-э… – святой Джером, как там это слово ?!! – тот, кто видит будущее, – тихим голосом закончила она. – Э-э… иногда. Не всегда.

Граф тер пальцем верхнюю губу. Она не понимала, то ли он сомневается в ее словах, то ли сдерживает смех, и рассердилась.

– Так что один из голосов сказал мне, чтобы я сказала вам это, и я сказала! – От волнения она перешла на шотландский: – Я не знаю, что там вы не должны делать, но я советую вам не делать этого!

Ей с запозданием пришло в голову, что, может, он не должен убить ее, и уже собиралась сказать ему об этом, но пока она разбиралась в грамматике, карета замедлила ход, и теперь ее кидало из стороны в сторону, словно она свернула с большой дороги. Отвратительная вонь висела в воздухе. Джоан выпрямилась и застыла от испуга.

– Святая Мария и Иосиф, – пробормотала она пересохшими губами. – Где мы?

Майкл на ходу выскочил из кареты. Всю дорогу они не упускали графа из виду, но кучер чуть не прозевал поворот, немного замешкался, и карета графа остановилась за несколько минут до того, как они подъехали.

– Поговори с тем кучером, – крикнул он своему слуге, смутно видневшемуся на козлах. – Узнай, зачем граф приехал сюда! Узнай, что он тут делает!

Ничего хорошего . Он был уверен в этом. И вообще, он не мог понять, зачем понадобилось похищать монахиню и везти ее из Парижа в темноте, только чтобы остановиться на краю городского кладбища. Если только… ходили слухи, что извращенцы убивали и расчленяли своих жертв, некоторые даже их ели… У него взбунтовался желудок, к горлу подступила тошнота, но тошнить и одновременно бежать было невозможно. Тут он увидел в темноте бледное пятно и подумал – с надеждой, со страхом, – что это Джоан.