Эми Хармон - Бесконечность + 1

Я внимательно изучила карты, ожидая звонка, но Финн не позвонил. Тогда я, заехав на заправку, отправилась в Сент-Луис. Дорога была простая: прямо по Семидесятой магистрали из пункта А в пункт Б. Даже не нужно сверяться с картой. Поэтому я нажала на газ, и машина понеслась вперед.

Я СОМНЕВАЛАСЬ, ЧТО СМОГУ найти нужный адрес в темноте, но инструкции, данные мне Финном, оказались предельно четкими и подробными, пусть даже они были записаны красной помадой на стекле. В лунном свете Сент-Луис выглядел мирно и живописно. Снег лишь слегка припорошил землю и поблескивал в темноте. Вдоль улиц росли деревья. Я сообразила, что подъезжаю к университету, и невольно задумалась о Клайде-старшем – Финн сказал, что его зовут Джейсон. Знает ли он, что к нему вот-вот заявится сбежавшая знаменитость? Была полночь, до утра еще далеко. Я почувствовала, как на меня накатывает страх, и решила еще немного покружить по улицам. Лучите припарковаться где-нибудь, где не заметят копы или любопытные прохожие, и поспать в машине до утра.

Наиболее логичным вариантом был симпатичный парк недалеко от кампуса. Я остановилась у обочины, выключила зажигание и тут же испытала внезапное облегчение. Мне захотелось немного подышать воздухом. Я схватила ключи, натянула пуховик и быстро выскочила из «Блейзера», разминая затекшие ноги.

Парк на вид был очень старый – наверное, его разбили еще в те времена, когда по аллеям под руку с кавалерами прогуливались дамы в нарядных платьях. Повсюду виднелись плавно изогнутые скамейки с коваными подлокотниками и величественные фонтаны, между которыми вились мощеные дорожки. Я пошла по одной из них и вскоре оказалась у невысокой ограды, украшенной коваными лилиями. За железной калиткой ждали высокие качели, детская доска-качалка и металлическая горка – судя по ее состоянию, ровесница парка. Я рассмеялась, вспомнив Минни. В детстве она обожала качели, а я обычно стояла рядом, раскачивая ее. Несмотря на всю мою показную храбрость, качелей я побаивалась. Высота меня не пугала, но от маятникообразного движения внутри все переворачивалось.

Детская площадка манила к себе. Мне чудились отголоски смеха и призрачные силуэты двух близняшек, играющих в догонялки. Меня охватила тоска по прошлому, по тем неразлучным маленьким девочкам, которыми мы когда-то были. Теперь от них ничего не осталось. При мысли об этом у меня перехватило дыхание, и я вцепилась в кованую ограду, дожидаясь, пока схлынет тоска, накрывшая меня с головой. Наконец я почувствовала, что снова могу дышать, и шагнула к калитке, надеясь, что она не заперта, потому что иначе мне пришлось бы лезть через забор, рискуя напороться на острые пики. Крючок легко поднялся. Я улыбнулась и толкнула дверцу, чувствуя себя девочкой из сказки про трех медведей.

До дома отца оставалось совсем недалеко, когда Финн вдруг увидел на обочине знакомый оранжевый «Блейзер». Других машин рядом не было. Он резко нажал на тормоз и припарковался перед своим стареньким «шевроле». При мысли, что Бонни все-таки добралась до Сент-Луиса, Финн вздохнул с облегчением, хоть и не мог понять, почему ночью в незнакомом городе она решила остановиться возле парка, да к тому же все еще злился на нее за то, что она отмочила в Цинциннати.

Он подошел к «Блейзеру», но Бонни внутри не было. Финн присмотрелся получите, чтобы убедиться, что она не спит на заднем сиденье, но там были только коробки, пара сумок и скомканное одеяло. Он было отвернулся, но в последний момент заметил какие-то темные разводы на окне со стороны водителя. В тусклом свете фонарей они были похожи на кровь. Финн дернул ручку двери, внезапно испугавшись, что на переднем сиденье его ждет страшная находка. Дверь была заперта.

У него в животе словно образовалась ледяная глыба, а руки затряслись. Он поднес к стеклу ладонь, чтобы получите рассмотреть салон, и ничего там не увидел, но тени рисовали на сиденьях странные узоры и скрывали то, что было ниже.

– Бонни! – позвал Финн, осматривая «Блейзер» со всех сторон.

Снаружи никаких кровавых следов не было. Если бы он только мог открыть эту гребаную дверь! Финн снова посмотрел в салон, на этот раз под другим углом, через пассажирское окно, и с облегчением убедился, что Бонни не лежит без сознания на переднем сиденье.

– Бонни?

Он быстро зашагал через парк, на ходу осматривая скамейки и укромные уголки. Примерно через пять минут тропинка свернула к детской площадке, которая виднелась сквозь деревья. Финн кинулся туда, полагаясь на интуицию. Такая девушка, как Бонни, не прошла бы мимо. И действительно, очень скоро он обнаружил, что на вершине высокой металлической горки, широко расставив ноги, спрятав руки в карманы и запрокинув голову, стоит Бонни Рэй Шелби. Неужели все повторяется? Финн словно вернулся в то мгновение, когда увидел ее впервые. Не успел он испытать облегчение, как оно сменилось страхом, таким же, какой охватил его при виде кровавых пятен на стекле.

Она оставила калитку распахнутой, и Финн скользнул внутрь, радуясь, что скрип не выдаст его. Он хотел окликнуть ее, попросить спуститься или хотя бы сесть, но побоялся, что Бонни испугается и упадет от неожиданности. Поэтому он замер, шепотом произнося ее имя и чувствуя, как сердце уходит в пятки.

Было непохоже, что она расстроена или плачет. Финн сделал еще несколько шагов, но Бонни смотрела в другую сторону. Оттуда, где он стоял, Финн видел только изгиб ее скулы. На розовом пуховике не было никаких кровавых пятен. Она, похоже, просто любовалась видом, открывающимся с вершины горки, ничуть не боясь высоты.

Ее голос колокольчиком зазвенел над парком, и Финн ошеломленно отступил на шаг назад.

Он никогда не слышал эту песню. В церковь Финн не ходил, а его мать никогда не пела, если не считать мелодию из сериала «Веселая компания», да и то фальшиво. Пение Бонни звучало настолько по-другому, что не стоило и сравнивать. В этих словах, обращенных лишь к звездам и кронам деревьев, соединились тоска и благодарность, жалобный плач и хвала Господу. Песня эхом отозвалась у Финна в груди, и он невольно начал подпевать.