Эми Хармон - Бесконечность + 1

Финн вцепился в руль, разлив на себя остатки кофе, и сумел кое-как свернуть на обочину. Час ушел на то, чтобы заменить колесо. Повезло еще, что с собой у него было запасное, пусть и простая докатка, которую нужно будет поменять, как только появится возможность. Из Портсмута до Цинциннати можно было добраться только по старому шоссе, которое петляло от города к городу, – быстро не поедешь, да и сервисные центры встречаются редко. На запасном колесе им удалось доползти до городка под названием Винчестер. Финн к тому моменту был бы рад другому винчестеру, такому, из которого можно пустить пулю себе в висок. Бонни все утро просидела тихо, и, как ни странно, ему было неприятно ее молчание.

Она не стала жаловаться, даже не застонала от досады, когда лопнула шина. Стояла рядом, пока Финн возился с запасным колесом, хотя он и рявкнул ей, чтобы полезала обратно в «Блейзер». Бонни не послушалась, села на корточки возле него, молча подавая инструменты и глядя на пролетающие мимо машины. Финну больше нравилось, когда она придумывала дурацкие шутки про его имя и дразнилась. Сейчас Бонни больше напоминала ту девушку, которую он увидел на мосту в тумане.

В Винчестере они пробыли два часа, дожидаясь своей очереди в автомастерской. Новое колесо стоило двести долларов. Финн с Бонни поругались из-за того, кому платить. В конце концов на них начали коситься. Лишнее внимание им определенно было ни к чему. Финн тут же вспомнил, что их ищет полиция. Точнее, не их, а Бонни. Потому что он якобы похитил ее. Хотя, возможно, окружающие так странно на него смотрели из-за кофейного пятна в районе паха и вымазанных в масле рук. Так или иначе, никто к ним не подошел. В итоге Финн позволил Бонни расплатиться наличными, чтобы ему не пришлось показывать документы и кредитку, на которой было выбито его слишком запоминающееся имя.

Когда они вернулись на шоссе, он напомнил Бонни, что из Цинциннати она должна позвонить бабушке. Чем больше все это затягивается, тем хуже для них обоих. Особенно для Финна. Бонни кивнула, но ничего не пообещала. Он едва не закричал от досады. Ее угрюмое молчание убивало его. И пугало. Финн протянул руку и включил радио, чтобы отвлечься, занять голову чем-то еще.

– У тебя татуировка на руке, – сказала вдруг Бонни, проследив за его движением. – Пять точек. Что это означает?

– Если соединить внешние четыре точки, получится квадрат. Видишь? – Он показал ей тыльную сторону кисти.

Бонни кивнула, уставившись на точки.

– Ага.

– Они символизируют клетку.

– А та, что внутри?

– Человек в клетке, – сухо ответил Финн. – У многих сидевших есть такая наколка. Но эту я сам захотел. – Он печально улыбнулся. К горлу подкатила тошнота, которая всегда сопровождала мысли об остальных татуировках.

– А почему? – Бонни коснулась точек, набитых между большим и указательным пальцами.

Финн хотел бы схватить ее за руку и не выпускать, но вместо этого снова вцепился в руль.

– Пять точек? Пять – это единственное известное нечетное неприкосновенное число… по крайней мере, пока, – ответил он, стараясь не обращать внимания на чувства, вызванные ее прикосновением.

– Нечетное неприкосновенное число? – озадаченно переспросила Бонни.

– Ну, про нечетность ты наверняка знаешь. При делении нечетного числа на два единица всегда остается лишней. Пять – нечетное число, и при этом неприкосновенное, то есть оно не может быть представлено суммой всех собственных делителей любого целого положительного числа.

Бонни уставилась на него без всякого выражения.

– Я бы спросила, что такое целое положительное число, но не уверена, что это мне поможет.

– Целые числа – это один, два, три и так далее, а также их отрицательные эквиваленты: минус один, минус два, минус три, минус четыре… Ноль тоже целое число. По сути, целые числа – это все, что пишется без дробей или знака квадратного корня, – тут же объяснил Финн.

Бонни кивнула, как будто поняла.

– Лишняя единица, значит? Неприкосновенное число? Так ты себя видишь, Финн? – Она явно пыталась его поддразнить, но ему было не до смеха.

– В тюрьме мне хотелось стать неприкосновенным. А лишним я себя чувствовал всегда. – Финн на мгновение встретился с ней взглядом и снова уставился на дорогу. – В общем, да. Я хотел отличаться от остальных заключенных, хотел быть один. Кстати, восемьдесят восемь тоже неприкосновенное число. – Он потер татуировку на груди сквозь одежду.

– Что ты почувствовал, когда вышел? – вдруг спросила Бонни.

– Из тюрьмы? – Финн обнаружил, что не против даже таких вопросов, лишь бы она не молчала.

– Ага, – кивнула Бонни. Она испытующе смотрела на него, уголки ее губ, которые он привык видеть приподнятыми, сейчас были печально опущены.

– Я был в ужасе.

– Почему?

– Выйти на свободу почти так же страшно, как попасть в тюрьму.

Бонни, шокированная таким ответом, ждала продолжения.

– Когда человека только посадили, он считает дни, ожидая освобождения… Если, конечно, оно ему вообще светит. Но, как ни странно, чем дольше сидишь, тем меньше хочется на свободу. Тюрьма уже кажется тебе самым безопасным местом. Единственным местом, где ты умеешь жить. Был среди нас один парень, на пять лет старше меня, сидел с семнадцати. Ему дали десять лет. Вышел ненамного раньше меня. – Финн повернулся к Бонни, чтобы убедиться, что она поймет его следующие слова. – Но, когда я досиживал последний месяц, он уже снова был в тюрьме. И радовался этому. Жить на свободе, в реальном мире? Жуть! Бедняга просто не представлял, как это. Он ничего не умел, мир забыл о нем, и ему оставалось лишь заползти обратно в знакомую нору. Избил кого-то, украл кошелек – и все, проблема решена. И знаешь что? Мне было жаль этого ублюдка. Я знаю, как он рассуждал. Я не согласен с ним, но прекрасно его понимаю.

– Пожалуй, в этом есть смысл, – закивала Бонни. – Жить на свободе, в реальном мире? Действительно жутко! Но в таком случае не знаю, почему я сбежала.

На этот раз уже Финн решил подождать продолжения. Он не видел большого сходства между тюрьмой и жизнью поп-звезды. Определенно нет. Но Бонни в точности повторила его слова.

– А потом я представляю, что должна вернуться. И мне становится так мерзко, что хочется… хочется…

– Залезть на мост? – договорил он.

– Да, – прошептала она, и у Финна внутри шевельнулась тревога.

Он заставил себя прогнать это чувство и продолжил рассказ:

– Так вот, я пообещал себе, что ни за что не поступлю, как он. Не вернусь. Было непросто, врать не стану. Прошло почти два года, а у меня до сих пор нет постоянной работы. В общем-то, я могу понять работодателей. Я отсидел пять лет. Проще нанять кого-нибудь другого, без тюремных наколок и судимости. Я поселился в подвале дома, где вырос, потому что верхнюю часть мама сдала жильцам. Пока я сидел в Норфолке, она во второй раз вышла замуж и переехала с новым супругом в симпатичный дом в Челси. Звала меня жить к ним, но я понимал, что ее муж вряд ли будет рад мне, и не хотел рушить ее семью. К тому же я стремился к независимости, а жизнь с мамой этому не способствует. Так что я поселился в подвальной комнате с электроплиткой, маленьким холодильником и матрасом в углу, радуясь, что у меня есть отдельная ванная и не нужно платить за аренду.