Моника Мерфи - Четыре года спустя

– Это еще не плохое слово. – Улыбка становится еще шире, а сам он – просто неотразимым. Я чувствую, как еще секунда – и я улыбнусь в ответ. – Скажи-ка теперь «черт побери»!

– Ни за что. – Я качаю головой и все же не могу сдержать улыбку. – Это самое распространенное ругательство.

– Ну, скорее, универсальное. Его можно использовать по-разному. – Он поднимает руки и закладывает их за голову: локти согнуты, ладони обхватывают затылок, бицепсы натягивают рукава футболки. Все это заставляет мое тело трепетать.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.

– То, что оно может быть существительным, прилагательным, наречием. Чертовски волшебное словечко. – Он смеется, когда я строго смотрю на него. – Серьезно.

– Докажи примерами его волшебство. – Я что угодно могу превратить в урок. Мне уже пора уходить, и ясно, что заниматься я просто не в состоянии, когда он так на меня смотрит и ведет фривольные разговоры. Концентрация потеряна.

Но сейчас мне все равно.

– Итак, существительное. «Челси умная как черт».

О господи!

Что, и правда существительное?! Ну ладно, спорить не буду.

– Можно использовать и как наречие. Вот так: «Челси чертовски умная».

Хочется рассмеяться, но я поджимаю губы. Конечно, он видит это и во что бы то ни стало хочет рассмешить меня, но я не поддаюсь.

– Или вот другой пример. «Оуэн чертовски хочет… – Его усмешка гаснет, в один миг выражение лица меняется от забавного к обольстительному. Он опускает руки и пожимает плечами. – Ну, в общем, ты понимаешь.

Мое тело словно превращается в желе. Я знаю , о чем он говорит. Но имеет ли он в виду именно меня?

Невозможно.

– Да уж, – наконец-то говорю я, захлопывая учебник. – Мне действительно пора идти. Скоро нужно быть в кафе.

Встаю и начинаю собирать вещи, боясь встретиться с ним взглядом. Он тоже поднимается, хватает грязные тарелки и складывает их перед тем, как отнести на кухню. Я смотрю, как он уходит, пытаясь выровнять дыхание и унять сумасшедшее сердцебиение.

Он ведь не произнес, что я та, кого он действительно хочет… Даже думать не могу об этом. Прижимаю руки к щекам и чувствую, что они горят. Интересно, он заметил, что я покраснела?

Надеюсь, нет.

Он возвращается к столу, останавливается прямо передо мной, захватывая пальцами спинку рядом стоящего стула так сильно, что белеют костяшки.

– Я тебя обидел?

– Чем? – Я застегиваю рюкзак и перекидываю его через плечо, прежде чем полностью повернуться к Оуэну.

– Своими «чертовыми» разговорами. Это тебя расстроило? Я просто хотел немного подразнить тебя. Ничего дурного я не имел в виду. – Он смотрит в пол с видом раскаяния и беспокойства. Я смотрю на его длинные и густые ресницы и золотисто-коричневую щетину на лице, к которому мне так хочется прикоснуться.

Когда он поднимает глаза, чтобы снова встретить мой взгляд, я теряюсь в красивых зеленых глазах. Лишь затем вспоминаю, что именно он сказал и за что пытается извиниться. Он вовсе не намекал на то, что хочет… меня . Боже упаси, если ввел в заблуждение.

– Я поняла. Правда. – Я фальшиво улыбаюсь. Чисто механически приоткрываю рот и обнажаю зубы. – Не забудь завтра выполнить задания.

Я поворачиваюсь и спешу к двери. Сердце с каждым шагом колотится все быстрее, и нужно скорее сбежать отсюда. Не могу больше. В присутствии Оуэна я теряю голову. Он слишком соблазнителен.

А я – определенно нет.

– Не забуду. – Он молниеносно возникает позади меня и хватается за ручку двери, чтобы открыть ее.

– Челси, прости, если я смутил тебя. Я не хотел.

Я стою в дверях, на краткий миг закрыв глаза, когда он произносит мое имя. Мне нравится, когда он зовет меня по имени. Но это неправильно. Мне вообще не должен нравиться Оуэн Макгваер.

– Ты не смутил. Все в порядке. Мне просто… нужно идти на работу. Спасибо за китайскую еду.

И с этими последними, совершенно нелепыми словами я выбегаю из его дома, словно за мной гонится сам дьявол.

– Как занятия? Оценки улучшились? – рассеянно спрашивает Фэйбл. Я слышу отголоски детского агуканья и понимаю: у нее на руках Отэм. Фэйбл больше не может сосредоточиваться только на мне. Теперь она живет в режиме многозадачности.

Порой мне хочется вернуть прежние деньки, когда казалось, что есть только я и Фэйбл, одни против всего мира, и мы делаем все возможное, чтобы выжить. Тогда я мог сбежать, зависнуть дома у Уэйда и просто бездельничать. А домашнее задание было наивысшей формой ответственности в жизни.

Да, и еще забота о Фэйбл и маме всегда лежала грузом на плечах.

И все еще лежит.

– Улучшились. В конце прошлой недели выполнил целую кучу заданий. – Мне даже разрешили прийти на субботнюю игру, правда, выйти на поле не дали. Я сидел на скамейке запасных, разминался и готовился вступить в игру, но тренер не позволил.

Кажется, он сделал это исключительно в воспитательных целях.

Посмотри, чего ты хочешь лишиться!

И это сработало. Почти все воскресенье я убил на подготовку портфолио по классу творческого письма. И тем же вечером, когда явился на свою дурацкую четырехчасовую смену, попросил босса в «Квартале» дать мне больше часов. А сегодня собираюсь пойти на тренировку после встречи с Челси и надеюсь впечатлить тренеров новыми оценками, чтобы мне разрешили играть.

Жизнь снова налаживается. Я возвращаюсь на истинный путь, и это здорово.

Но что-то не дает мне покоя, зудит над ухом, словно надоедливая муха.

Челси.

Она по-прежнему злится на меня. Я уже был на занятии после того рокового вечера у меня дома, и она держала дистанцию. Вела себя не холодно и не стервозно, но… отстраненно. Только учеба, никакого дружелюбия, а когда урок закончился, сорвалась с места и сразу вылетела вон. Даже не попрощалась.

Отстой!

– Твой тренер звонил Дрю, – беззаботно говорит Фэйбл.

Я рухнул на стул, заваленный ворохом одежды, которую вечно там бросаю, откинул голову назад и закрыл глаза. Теперь все либо очень хорошо, либо очень плохо.

– Что он сказал?

– Он впечатлен твоей игрой и хочет вернуть тебя в команду. Дрю сказал, тренер намерен снова работать с тобой и ждет не дождется, когда ты исправишь оценки. – Она делает паузу. – Похоже, у тебя получилось. Я горжусь тобой, Оуэн.

– Преподаватель английского сказала, что поговорила с моим репетитором и новые оценки будут выставлены через несколько дней, – говорю я.

– Потрясающе. Значит, все хорошо с репетитором? Вы поладили? Тебе нравится заниматься?

Мне бы точно понравилось заниматься с ней, только не уроками. Но мне это не светит. Я все испортил, обидел ее своим хамским поведением и дебильными шутками.