Моника Мерфи - Четыре года спустя

Но он имеет.

– Меня она тоже ненавидит. – Он резко выдыхает и снова роняет голову. – И не думаю, что она на самом деле знает меня, – бормочет он.

Я уставилась на него, ошеломленная сказанным. Интересно, а знаю ли его я? Вообще когда-нибудь знала? Думаю, что знала. Всего несколько минут назад я так думала.

– Где Фэйбл?

– В доме, пытается выгнать маму. – Он смущен и, клянусь, едва не плачет. Мое и без того разбитое сердце готово вот-вот разлететься на еще более мелкие осколки. Я глубоко вздыхаю, пытаясь успокоиться. – Я должен был сказать ей, что мама вернулась, – продолжает он. – Но я уже несколько месяцев скрываю правду.

– Ты должен был рассказать нам обеим. Должен был быть честен со мной, Оуэн. – Я разворачиваюсь и ухожу, но он не идет за мной. Не то чтобы я этого ждала, но… хорошо.

Да. Ждала.

Повернувшись, я гляжу на него. Он так же стоит на том же месте, перед чьим-то домом, рядом с белым забором, и смотрит на меня так, будто не может поверить, что я ухожу.

Но он не оставил мне выбора.

– Стало быть, ты тоже наркоман, – шепчу я, обхватив себя руками.

Он вздрагивает.

– Иногда я курю. Подумаешь.

– Ты куришь травку чаще, чем думаешь, – я делаю паузу. – Не можешь отказаться от дурной привычки?

Он молчит. Это и есть его ответ. Мы оба молчим. Я хочу уйти, но не могу. Мне не хватает сил. Пока что.

– Ты тоже не была честна со мной и знаешь об этом. – Его голос такой холодный. – У тебя тоже полно секретов. Как и у меня.

Я ничего не отвечаю, потому что он прав. У меня есть свои секреты. Но он не поймет. Не сейчас. Если бы я рассказала о папе, то он бы подумал, что ситуация с его мамой вполне нормальная, и я его прекрасно поняла бы, раз у меня такой папаша. А что тут такого? Все в порядке. Подумаешь, давал матери травку, деньги и не рассказывал о ней Фэйбл, да и вообще никому не говорил, что она вернулась. Ничего страшного. Но так было бы несправедливо.

Моя тайна останется тайной.

– Ты не можешь просто так уйти от меня, Челс, – говорит он. – Дай мне шанс.

– Я не хочу быть с кем-то, кто вечно под кайфом, – шепчу я. – Ты просто пытаешься убежать от реальности. И так, я чувствую, ты и от меня хочешь убежать.

– Никогда, – в ответ шепчет он. – Да, я люблю ловить кайф. И что? Подумаешь! Я могу бросить, когда захочу. На прошлой неделе я особо и не курил.

Всего неделю. Я… даже не знаю, что и думать.

– Ты не тот, кем я тебя представляла, Оуэн Макгваер. Совсем не тот, – говорю я.

– И ты тоже.

Я вздрогнула. Эти три слова попали прямо в сердце. Прямо в душу. Меня трясет, колени дрожат, и я стискиваю зубы, чтобы не закричать.

А потом поворачиваюсь и бегу. Бегу от своих страхов, проблем и от парня, которого люблю.

Я тоже убегаю, и в этом между нами нет никакой разницы.

– Прошла уже неделя, приятель. – Голос Уэйда достигает моих ушей, проникает в сон, пытаясь разбудить. – Тебе нужно выбраться из постели и жить снова.

Нет, черт возьми, нет. Это какой-то кошмар. Я предпочел бы остаться в кровати и спать. Или проснуться и выпить. Немного покурить. Словить кайф. Забыть о боли. Забыть, что мама на меня злится. Фэйбл сердится. Челси ненавидит.

– Где Дез? – прохрипел я, потянулся к тумбочке и столкнул полупустую бутылку с пивом, золотистая жидкость разлилась по ковру. – Вот отстой!

– Он ушел. Вчера вечером я вышвырнул его вон. Сказал, что устал от того, что он накачивает тебя дурью, вместо того чтобы помочь. Я в нем ошибся, а ты оказался прав. Дез – наш друг, но мне надоело мириться с его грязными делишками.

Уэйд расхаживает по моей спальне и морщит нос от отвращения.

– Здесь чертовски воняет.

Так и есть. Воняет пивом, травкой, потом и отчаянием.

– Мне нужен Дез.

– Поверь, тебе нет нужды в том, что может дать Дез. – Уэйд подходит к окну и открывает шторы, впуская в комнату свет. Я шиплю, как чертов вампир, напрягаясь всем телом, словно собираюсь рассыпаться в пыль, когда солнце прикоснется к коже.

– На фиг ты это сделал, чувак? – Сажусь на кровати, прищурившись от яркого света и потираю шею. Она болит. Все болит. Я не выходил из дома, черт, да я из комнаты почти не выходил с той самой ночи, когда мама разрушила мою жизнь.

Поправочка. С той ночи, как я сам разрушил свою жизнь.

– Потому что тебе нужно видеть солнце, а не спать целыми днями. После того как ты кучу времени потратил на то, чтобы улучшить оценки, и у тебя это, черт возьми, получилось, ты не можешь все испортить из-за какой-то девчонки , – Уэйд с отвращением произносит последнее слово.

– На самом деле из-за трех «девчонок», – говорю я, ударившись головой о стену. Мамы, Фэйбл и Челси.

– Пусть так. – Уэйд машет рукой. – Меня бесит сам факт, что ты позволяешь кучке женщин разрушить свою жизнь, когда у тебя только-только все наладилось.

– Тебе не понять. – Я со стоном ныряю назад под одеяло и накрываюсь им с головой. – Я все испортил.

– Да ты вечно все портишь. Ничего нового. Но обычно ты просто двигаешься дальше. Вот то, что мне всегда в тебе нравилось. Наворотишь дел, потом сам же все исправишь и идешь дальше, готовый справиться с любой фигней, что встанет на пути. Всегда вел себя так, словно у тебя нет никаких забот и ничто в мире тебя не трогает.

– Вот в чем я действительно преуспел, так это в умении притворяться, – бормочу я. Да я вечно о чем-то беспокоился . Все время. Когда был совсем зеленым, то все принимал близко к сердцу, держал в себе и медленно переваривал, пока не утихали гнев и боль. Боль и чувство вины за убогую жизнь с ненормальной матерью переполняли меня, особенно когда я был маленьким и ничего не мог поделать.

Пока не подрос и не обнаружил, что существуют травка и девчонки, выпивка и вечеринки. Все это мне пришлось по вкусу, ведь так я мог забыться. Забыть о проблемах. Вообще обо всем.

Фэйбл всегда возвращала меня на путь истинный. И Дрю. Я старался все делать правильно, быть хорошим и следовать верному выбору, но это трудно, когда вокруг так много соблазнов.

– Что ты там говоришь? Притворяться? Именно этим ты и занимаешься. До сих пор. – Уэйд срывает с меня одеяло, и я вижу, как он сердито смотрит на меня. – Нужно встать и принять душ. Через час к тебе придут.

Я нахмурился.

– Кто, черт возьми, припрется? Дез? – С надеждой спрашиваю я.

Уэйд качает головой и поджимает губы.

– Нет, братишка, Дез тут не скоро появится. Он совсем не тот, кто тебе нужен. Ты и так почти не соображаешь из-за травки, которой накуривался последние семь дней.

Отличная травка. От нее голова делалась мутной и пустой, совсем пустой. Поэтому я просто улетал и не думал о Челси.

Чистый космос .

– Где-то здесь должен быть косячок. Где он?

– Я спрятал его.

Я скатываюсь с постели, чуть не шлепнувшись на пол. И вот стою, голый, шатаясь, и морщу нос. Кожа, кажется, задубела от грязи, во рту стойкий привкус помойки, и я уверен, что от меня разит как от зверя.