Маргерит Кэй - Незнакомцы у алтаря

– Ты прекрасно понимаешь, что я была разгневана и говорила несерьезно. – Эйнзли поставила бокал на стол. – Значит, ты в самом деле считаешь, что мадам Гера дала неверный совет?

– Какая разница?

Эйнзли прикусила губу, а потом кивнула.

Иннес взял журнал и перечел письмо.

– Ее корреспондентка не то чтобы откровенно обманула своего жениха, но ввела его в заблуждение, и сдается мне, что мадам Гера призывает ее и дальше действовать в том же духе. Вот что мне не нравится. Бедняжке и так не по себе в преддверии первой брачной ночи; а ей предлагают думать о всяких уловках. Едва ли она будет в подходящем настроении, чтобы радоваться тому, что ты назвала бы «исполнением супружеского долга».

– А ты как бы это назвал?

Иннес ухмыльнулся:

– По-моему, удовольствие не бывает односторонним. Есть множество слов, которые описывают то, о чем ты спрашиваешь… но сойдет и «занятие любовью».

– Тебе кажется, что это безобидно, но уверяю тебя, такого совета в «Скоттиш ледиз компаньон» ни за что не опубликуют, – выпалила Эйнзли.

– Значит, ты выписываешь этот журнал?

Она пожала плечами.

– Но… Иннес, что же с той невестой? Ты не думаешь, что ее муж разозлится, если обнаружит обман? А гнев не более способствует… как ты выразился, занятиям любовью, чем мошенничество.

– По большому счету, сомневаюсь. Скорее всего, ее жених так же неопытен, как и она, и так же всего боится. По-моему, в первую брачную ночь его будет куда больше заботить собственная состоятельность, чем что-то другое, а твоя мадам Гера об этом ни словом не заикнулась!

– Это колонка советов для женщин.

– Но в большинстве писем речь так или иначе идет о мужчинах. Как бы там ни было, мадам Гера совершенно не учитывает мужскую точку зрения.

– В чем же она заключается?

– Невеста переживает из-за того, что она, как ей кажется, не слишком щедро одарена природой, и мадам Гера косвенно подтверждает ее опасения, советуя в первую брачную ночь не снимать рубашки. Если она будет с ужасом ждать первой брачной ночи, боясь, что ей нечего предложить молодому мужу, скоро ее муж так и будет думать.

– Значит, она сама во всем виновата? – уточнила Эйнзли.

– Не будь дурочкой. Если уж кто тут и виноват, то проклятая мадам Гера – и мать девицы. – Иннес швырнул журнал на стол. – Не знаю, зачем мы тратим время на такую ерунду.

Эйнзли взяла журнал и поджала губы.

– Затем, что это написала я, – сказала она. – Мадам Гера – это я.

Иннес расхохотался, но быстро осекся, заметив выражение ее лица.

– Будь я проклят… Ты серьезно?! Ты в самом деле пишешь эту чушь?

– Это не чушь! Колонка пользуется большой популярностью. К твоему сведению, в прошлом месяце мадам Гера получила больше пятидесяти писем. Более того, советы мадам Геры пользуются таким спросом, что со следующего месяца журнал предлагает новую услугу: персональные ответы. Фелисити согласовала гонорар с советом директоров, и я буду получать пятьдесят процентов!

– Кто такая Фелисити?

– Фелисити Блэр. Редактор и моя подруга.

– Значит, огромное количество писем, которые приходят на твое имя, – письма мадам Гере?! – ошеломленно переспросил Иннес. – Почему ты мне не сказала?

– Потому что это тебя не касалось. – Эйнзли покраснела. – И потому что я догадывалась, что твоя реакция будет именно такой. Хотя мне не стыдно, если хочешь знать. Мадам Гера оказывает весьма важную услугу.

– Зачем же ты сейчас мне все рассказала?

Эйнзли взяла бокал и отпила большой глоток хереса. Она не собиралась ни в чем признаваться. Просто настолько задумалась о том, как объяснить свое прежнее поведение, что мадам Гера совершенно выскочила у нее из головы, хотя уж тут она бы недвусмысленно посоветовала: «II faut me chercher», «Меня нужно искать». Вот одна из аксиом мадам Геры. Мужчины должны охотиться, а женщины – избегать пленения.

Поцелуи, причем «не просто» поцелуи, без дополнения в виде обручального кольца, – это неправильно. И хотя у Эйнзли обручальное кольцо было, она вышла замуж не на самом деле и потому считала неправильным и поцелуи, и то, что за ними следовало. После поцелуев у мужчин появляются всякого рода безнравственные мысли. А такие мысли, по мнению мадам Геры, – прерогатива мужчин. А когда подобные мысли возникали у самой Эйнзли… она сама себе удивлялась и гадала, что бы ей ответила мадам Гера. Более того, именно такие мысли мелькали в нескольких последних письмах из тех, что переслала ей Фелисити. Корреспондентки называли их по-разному: «неестественные желания», «томление», «плотское вожделение», «лихорадка крови», «неприличные мысли» и даже – она запомнила – «непреодолимая потребность уступить своим слабостям». С одной стороны, утешительно знать, что она не одинока, но, с другой стороны, она ничего не могла придумать, когда надо было сочинять ответ.

Фелисити оказалась права: Эйнзли очень мало разбиралась в таких вещах. Она справедливо предположила и то, что Эйнзли полезно будет кое-чему поучиться. Но Фелисити и понятия не имела о том, сколько препятствий придется преодолеть подруге на пути к познанию!

Она решила, что у нее остается единственный выход: вернуть письма Фелисити. Но Иннесу стала известна тайна мадам Геры, и Эйнзли укрепилась в своих подозрениях: ее совет невесте с маленькой грудью был не просто неправильным, но лицемерным. Мадам Гера призвана была избавить женщин от невежества, а вовсе не отражать неуверенность в себе самой Эйнзли.

Когда она вспоминала его поцелуй, ее охватывало томление. Искоса посмотрев на Иннеса, она поняла, что он пытливо разглядывает ее, терпеливо ожидая объяснения. Эйнзли в жизни не чувствовала себя такой косноязычной. Она с удивлением заметила, что ее бокал пуст, налила себе еще, сделала большой глоток.

– Фелисити говорила, что… Фелисити предложила, чтобы… Она сказала… – Эйнзли выпила еще – для храбрости. – Фелисити считает, что мне недостает опыта, чтобы отвечать на некоторые более интимные вопросы, которые задают мадам Гере. Я согласилась с ней, но подумала… я не сомневалась, что во всех остальных отношениях мои советы вполне здравы. – Херес оказался изумительно хорош. Эйнзли отпила еще. – Но сегодня, когда я размышляла над очередным письмом, я вдруг задумалась. Может быть, я в самом деле была предвзятой? Я ведь не рассматривала другую сторону вопроса. А потом, когда ты заговорил о письме, я поняла, что… возможно, ты был прав. До некоторой степени.

Иннеса ее сбивчивое объяснение привело в такое же замешательство, как и ее саму.

– Извини, но я по-прежнему не понимаю, почему это побудило тебя раскрыть свою тайну.

Эйнзли попыталась распутать клубок мыслей в голове, расположить их в каком-то логическом порядке.