Вари Макфарлейн - Любовь как сон

– О… спасибо, – Анна протянула ему свое серое пальто.

Джеймс шумно затопал наверх по деревянной лестнице.

Оставшись одна, Анна могла наконец полюбоваться окружающей обстановкой. Она никогда раньше не бывала в доме, который словно сошел со страниц глянцевого журнала. Деревянные половицы, темные, как патока, дорогая кушетка, обитая розовым бархатом – оттенка женских сосков на картинах Россетти, изогнутые стеклянные стойки ламп, случайные яркие штрихи, вроде шикарного кожаного кресла, венецианский зеркальный столик, отбрасывающий свет на огромное зеркало над настоящим камином… Иными словами, уйма отражающих поверхностей.

Сразу стало ясно, что у Джеймса и Евы не было детей. Анна живо вообразила карапуза с торчащим в голове зазубренным осколком стекла.

На старинном буфете в гостиной стояло множество фотографий в массивных серебряных рамках. Как и следовало ожидать, они пели хвалу прекрасным обладателям этого дома – любителям роскошных выходных. На заднем плане виднелись европейские булыжные улочки, тропическая листва, манхэттенские балконы… на одном снимке блудная жена стояла по пояс в бурлящей воде, в крошечном белом бикини. Анна ни за что не выставила бы свои фотографии в полуголом виде на всеобщее обозрение в гостиной – но, впрочем, она и не могла похвастать таким телом. Ева, разумеется, была красива, прямо до абсурда. Яркая и в то же время спортивная, как в рекламе зубной пасты. Женщина, от которой поднимается не только настроение.

Одна фотография особенно привлекла внимание Анны, и она подошла, чтобы рассмотреть поближе. Джеймс сидел, с улыбкой уставившись в объектив, за столиком уличного бистро над огромной чашкой кофе. Снимок исключительно удался. Дело было не в красоте – нетрудно выглядеть красивым, если тебе повезло при рождении, – а в выражении. Анна никогда еще не видела Джеймса таким – уверенным, нежным, веселым. Как после удачного секса. Так можно смотреть только на человека, которого безумно любишь. При виде которого у тебя в животе порхают бабочки. На мгновение Анна почувствовала себя на месте того, кто держал фотоаппарат. Она вспомнила свою полудетскую влюбленность, и словно тень коснулась души. Анна вздрогнула.

На свадебной фотографии, в самом центре, новобрачные стояли посреди бури конфетти, на ступеньках регистрационного бюро. Они хохотали во все горло, радуясь собственной красоте. Джеймс, в темно-синем костюме с пестрым галстуком, с улыбкой смотрел себе под ноги, и его лицо, с классическими чертами, было так фотогенично. Ева глядела куда-то вправо, на незримого поздравителя. Она щеголяла в простом платье с кружевами, выгодно подчеркивавшем узкие плечи и лебединую шею, волосы схватывала тонкая блестящая лента, глаза были чуть подведены тушью, в ушах виднелись маленькие жемчужные сережки. Общий стиль – ретро. «Элвис выжил и женился на Грейс Келли». Просто идеал.

А что бы сделала эта идеальная пара, если бы у них родился безобразный ребенок? Выбросила бы его в помойное ведро? Анна содрогнулась от собственной жестокости. Она заподозрила, что Джеймс и Ева расстались, не сойдясь во мнениях насчет детей.

В кухне послышался какой-то шорох, словно мышь скреблась за плинтусом. Анна обнаружила Лютера, который с умоляющим видом стоял у задней двери. Мяукнув, он поскреб мохнатой лапой филенку, как будто пытаясь объяснить, чего ему нужно. И снова мяукнул.

– Ты хочешь выйти? – спросила Анна, радуясь, что может отвлечься от неблагородных мыслей, сделав небольшое доброе дело.

На крючке над столом висел ключ с золотистой кисточкой. Анна сунула его в замок и открыла дверь.

– Иди.

Кот, которому так не терпелось наружу, вдруг засомневался. Он уставился на Анну круглыми глазами, растопырив усы, похожие на иглы дикобраза. Анна нагнулась и легонько подтолкнула Лютера. Как будто этот меховой шарик раньше никогда не видел собственного заднего двора.

Работа была в разгаре – они перебирали огромные цветные распечатки, Анна делала пометки на оборотной стороне, на заднем плане тихонько играла классическая музыка по радио… и тут Джеймс посмотрел в окно гостиной.

– Ух ты, надо же. Этот кот на улице точь-в-точь похож на…

Он быстрым взглядом окинул комнату.

– Лютер? Лютер, ты где?

Анна посмотрела в окно и успела заметить нечто серое.

– Он, наверное, пришел с заднего двора.

– Что? – рассеянно переспросил Джеймс, вставая. – Лютер!

Он подбежал к окну, схватился за подоконник и выглянул.

– Ч-черт… уже убежал. Может, я с ума схожу? Он выглядел совсем как Лютер.

– Все нормально? – спросила Анна, испуганная реакцией Джеймса.

Тот бросился на кухню и вернулся, крайне обеспокоенный на вид.

– Нигде нет… наверное, он наверху. Не мог же он выйти…

Анна встала, чувствуя, как сердце уходит в пятки.

– Э… я его выпустила.

Джеймс, с круглыми глазами, повернулся к ней.

– Что?!

Он развернулся и помчался по коридору, Анна – следом.

– Лютер! Лютер! – завопил Джеймс, распахнув входную дверь.

– А он совсем не умеет жить на улице? – спросила Анна, выходя в сад и чувствуя себя очень глупо. Еще ей стало страшно.

– Лютер и в доме-то с трудом выживает, – ответил Джеймс, с грохотом откатывая в сторону мусорный бак, чтобы заглянуть за него. – Зачем ты его выпустила? – поинтересовался он, мужественно подавляя в голосе недоумение и досаду. – Лютер никогда не выходит во двор.

– Он скребся в дверь. Я подумала… Прости, мне очень, очень жаль, – сказала Анна.

– Этот поросенок вечно скребет дверь. Ты не виновата. Нормальные кошки гуляют сами по себе, – ответил Джеймс, гораздо любезнее, чем она ожидала. Он ведь имел полное право испепелить ее на месте. – Лютер!

Джеймс перепрыгнул через низкий заборчик, отделявший его сад от соседского, убедился, что кота там нет, и вышел на улицу через чужую калитку. Анна еще раз осмотрела пустой двор и тоже вышла.

– По-моему, он побежал в ту сторону, – сказал Джеймс.

Был час пик, и даже по этой тихой улочке машины проезжали часто.

– Главное – найти его, прежде чем он попытается перейти дорогу.

– Он не умеет переходить?

Джеймс искоса взглянул на нее.

– Лютер никогда раньше этого не делал. По-твоему, он похож на кота, который смотрит на светофор? Поверь, он туп как пробка.

У Анны сердце окончательно ушло в пятки. Ей предстояло собственными глазами увидеть, как кот превратится в волосатую лепешку под колесами автомобиля, причем исключительно по ее вине. Господи, какой ужас…

– Я пойду туда, а ты в другую сторону, хорошо? – предложил Джеймс.

Анна энергично кивнула и пустилась в противоположном направлении, заглядывая под припаркованные машины и через изгороди. «Небольшое доброе дело» из приятной инициативы превратилось в назойливое вмешательство.