Джудит Макнот - Королевство грез

В этот миг Ройсу пришло в голову, что даже если бы он был обручен, все равно не испытывал бы вины. Лицо Мэри Хеммел, милое и красивое, в обрамлении серебристо-светлых волос, стояло перед ним. В постели Мэри была страстной и неутомимой. Она сама, улыбаясь ему в глаза, призналась низким и резким голосом: «Вы, милорд, олицетворяете Власть, Силу и Могущество, а для большинства женщин это самые сильные побуждения к любви».

Глядя на пламя камина, Ройс лениво гадал, продвигает ли это дело Генрих, не дожидаясь его возвращения в конце месяца. Будучи сильным государем, добывшим трон в бою, Генрих быстро приобрел довольно-таки неприятную, по мнению Ройса, привычку при малейшей возможности решать политические проблемы дорогостоящим способом устройства браков между враждующими семействами, начиная с собственной женитьбы на Елизавете Йоркской, дочери того самого короля, у которого он отбил английский трон годом раньше в сражении, завершившемся гибелью противника. Больше того, Генрих не раз заявлял, что, если б его дочь была надлежащего возраста, он выдал бы ее за Иакова Шотландского и положил таким образом конец нескончаемым раздорам между двумя странами. Подобные решения могли удовлетворять Генриха, но Ройс не желал для себя такого недружественного союза. Ему требовалась послушная, сговорчивая жена, которая согревала бы его постель и украшала его жилище; он слишком часто сталкивался в своей жизни с враждой, чтобы сознательно впустить ее в собственный дом.

Дженни заерзала в его руках, пытаясь высвободиться.

– Могу я теперь вернуться в свою комнату? – глухо спросила она.

– Нет, – решительно отвечал он, – наша сделка далеко не завершена.

И тут же, чтобы доказать это и смягчить своевольный приказ, перевернул ее на спину и впился губами, пока она не прильнула к нему и не ответила на поцелуй с неудержимым сладострастием.

Лунный свет лился в окно. Ройс во сне перекатился на живот и протянул руку, ища Дженнифер. Рука наткнулась не на теплую плоть, а на холодные простыни. Опыт, накопленный в жизни, которая прошла рядом с опасностью, в мгновение ока пробудил его, вернув от глубокого сна к полному осознанию действительности. Он распахнул глаза, перевернулся на спину, оглядел комнату, скользя взглядом по мебели, громоздящейся призрачными тенями в слабом лунном сиянии.

Спустив ноги с кровати, Ройс встал и поспешно оделся, проклиная собственную глупость, что не позаботился поставить стражу в конце лестницы. Прихватив по привычке кинжал, он пылал яростью на самого себя, заснувшего в приятной уверенности, что Дженни не сможет выбраться из-под него и хладнокровно замыслить побег. Дженнифер Меррик способна на это и на многое другое. Остается лишь радоваться, что она не попыталась перерезать ему глотку, прежде чем убежать! Рванув засов, он пинком распахнул дверь, чуть не наступив на перепуганного оруженосца, спавшего на тюфячке перед входом.

– В чем дело, милорд? – тревожно спросил Гэвин, садясь и готовясь вскочить на ноги.

Какое-то неуловимое движение, что-то, мелькнувшее за окном на балкончике, привлекло взгляд Ройса.

– В чем дело, милорд?

Дверь захлопнулась перед ошеломленной физиономией Гэвина.

Внушая себе, что он просто испытывает облегчение, избавившись от еще одной нежелательной ночной погони, Ройс молча открыл дверь и шагнул наружу. Дженни стояла на балконе, устремив взор вдаль. Ройс, прищурившись, разглядел выражение ее лица, и его омыла вторая волна облегчения. Похоже, она не собиралась бросаться вниз с карниза и не оплакивала потерю девственности. Она казалась просто погруженной в думы.

Дженни действительно углубилась в собственные мысли и не заметила, что уже не одна. Успокаивающие ласковые дуновения не по сезону теплого ночного воздуха помогли ей прийти в себя, но даже сейчас казалось, что весь мир перевернулся нынешней ночью, и причиной этого отчасти стала Бренна: Бренна и подушка, набитая перьями, сподвигли Дженни принести в «благородную» жертву свою девственность. Ужасающее открытие поразило ее, как только она начала погружаться в сон.

Засыпая, она пробормотала молитву о здравии сестры и благополучном ее путешествии, и тут какое-то перышко вылезло из полотняной наволочки и пробудило воспоминание о минуте, когда она взбивала подушки под головой лежащей в повозке Бренны. Соседство с пухом и перьями всегда вызывало у Бренны страшный кашель, и она неизменно и тщательно старалась держаться от них подальше. Ясно, решила Дженни, Бренна заснула у себя в спальне и пробудилась от кашля, но вместо того, чтобы выкинуть вредоносную подушку, набралась наконец храбрости и хитрости. Надеясь, что граф освободит их обеих, Бренна, должно быть, лежала так, пока не раскашлялась до неминуемой болезни.

Необычайно изобретательно, подумала Дженни, и столь же неудачно.

Она переключилась на будущее, о котором некогда грезила, на будущее, которое стало отныне как никогда невозможным.

– Дженнифер… – произнес сзади Ройс.

Она резко обернулась, предпринимая серьезные усилия скрыть, как при звуках его низкого голоса у нее бешено забилось сердце. Почему, в отчаянии гадала Дженни, почему она все еще терпит прикосновение его рук, почему смотрит в лицо, напоминающее о нежной силе его поцелуев?

– Я… Зачем вы оделись? – спросила она, с облегчением услышав, что голос его спокоен.

– Я собирался идти вас разыскивать, – отвечал он, выходя из тени.

Покосившись на сверкающий в его руке кинжал, она поинтересовалась.

– И что намеревались сделать, отыскав меня?

– Я совсем позабыл про этот балкон, – сказал он, засовывая кинжал за пояс. – Думал, вы ухитрились выскользнуть из комнаты.

– Разве ваш оруженосец не спит прямо под дверью?

– Верно подмечено, – иронически признал Ройс.

– У него вошло в привычку растягиваться поперек дороги везде, где бы вы ни были, – многозначительно заметила она.

– Опять верно, – сухо подтвердил он, удивляясь своей необычной недогадливости, когда рванулся к дверям, не проверив сначала всех других вариантов.

Теперь, когда он ее нашел, Дженни хотелось лишь одного – чтобы он снова ее оставил. Его присутствие нарушило одиночество, которого она так отчаянно жаждала. Отвернувшись и явно дав этим понять, что он может идти, она обратила взор на залитый луной ландшафт.

Ройс поколебался, зная, что она хочет остаться одна, но не желал уходить. Он говорил себе, что нежелание это вызвано попросту озабоченностью ее странным настроением, а вовсе не наслаждением, которое доставляет ему ее общество, и не точеным ее профилем. Догадываясь, что она не обрадуется прикосновению, он остановился, не дотрагиваясь до нее, и прислонился плечом к стене, огораживающей балкончик. Она пребывала в раздумье. Ройс слегка нахмурил брови и несколько пересмотрел свое прежнее заключение о том, что она не пойдет на такую глупость, как самоубийство.