Киран Крамер - Ты прекрасна!

– Я хотел бы знать, когда именно это произошло?

– Совсем недавно. Когда ты приехал в Индиго-бич на съемки. И когда она узнала, что ты целовался с женщиной в форте Самтер – тогда весь город гудел, люди рассказывали, как ты отвез ее туда на яхте и угостил ужином. Вот тогда твоя мать и поняла, что ты влюбился и, следовательно, сможешь ее понять. По крайней мере, она хотела в это верить.

Но ведь он, Бо, – взрослый человек и обязан был сам преодолевать свои детские проблемы.

– Она не должна была страдать из-за этого. Я сам виноват. Я был ослом. Жаль, что уже ничего нельзя изменить.

– Джулия – твоя мать. И не вини себя за свои вполне естественные чувства. Чо же касается любви… Парень, так это правда, что ты влюблен?

– Да, – ответил Бо, не задумываясь ни на мгновение.

Глаза Уокера блестнули, и он воскликнул:

– Замечательно!

И это действительно было замечательно.

Уокер повернулся к охраннику, терпеливо ожидавшему его на дорожке, и сказал:

– Что ж, пойдемте.

Бо посмотрел ему вслед. Муж его матери немного сутулился, шея над безукоризненным пиджаком казалась хрупкой, а седые волосы на макушке поредели.

Проклятье! Пожилой человек проделал долгий путь в Калифорнию, чтобы вбить немного разума ему в голову… и теперь он уходит. Бо испытывал прилив дружеских чувств, почти любви к нему.

– Подожди! – воскликнул он. Взмахом руки отослав охранника, Бо сам проводил Уокера до машины и молча открыл перед ним дверь; он думал сейчас о том, что ему предстояло утрясти еще много проблем с матерью.

– Еще не поздно, – сказал Уокер, вероятно, прочитав его мысли. Затем с веселой улыбкой подмигнул, и лимузин тронулся с места.

– Мы ведь теперь практически одна семья, – сказала Нэнси Бреннер, предоставившая Лейси работу. – К тому же мне все равно нужен человек для работы в новом салоне. Не беспокойся, я тебя всему научу.

Теперь у Лейси появилась постоянная работа, и ей уже не приходилось заискивать перед Бидди и ее друзьями. Она работала с чудесными аксессуарами, мебелью и тканями. Конечно, пришлось многому учиться, но ей это нравилось. Каждый раз, когда в салон входил покупатель, она придумывала историю о том, какую роль может сыграть для него кушетка, на которую он обратил внимание (или как приглянувшаяся ему лампа может изменить его жизнь). И все это были не пустые разговоры, рассчитанные лишь на то, чтобы навязать покупателю ту или иную вещь. Нэнси вскоре убедилась: людям нравились истории Лейси, а сама она приобретала все большую популярность.

Они с Генри до сих пор жили в трейлере, а Шина и Уолт хлопотали вокруг Девры, которая вот-вот должна была родить. Но через несколько месяцев Девра собирались вернуться к прежнему образу жизни на колесах.

Патрик, старый приятель Лейси, хотел на следующей неделе забрать санитарную машину, и Нэнси сказала, что одолжит ей одну из своих, пока она не накопит средства для покупки собственной. Лейси очень надеялась, что уже через несколько месяцев станет владелицей пусть подержанной, но своей собственной машины.

– Мама, а когда ты закончишь ту замечательную историю? – спросил Генри.

– Не знаю, милый. Наверное, скоро.

– Хорошо бы…

Недавно они увидели на парковке у бакалейного магазина два совершенно одинаковых белых фургона. И вечером Лейси рассказала сыну историю о мальчике с мамой, которые ехали в белом фургоне и остановились у светофора. На другой стороне перекрестка они увидели точно такой же белый фургон. Вроде бы – ничего особенного. Но потом зажегся зеленый свет, фургоны проехали мимо друг друга. И тогда мальчик и мама увидели во втором фургоне самих себя. Это было как отражение в зеркале – за исключением того, что мальчик прижимал к стеклу бумажку с надписью «ПОМОГИТЕ!»

– Как они могли быть одновременно в двух фургонах? – спросил Генри.

– Не знаю, милый. Они тоже не знали. Поэтому развернули фургон, чтобы выяснить. Но второй фургон быстро уехал.

Генри не терпелось услышать продолжение, но Лейси почему-то не могла сразу его придумать. Оно было слишком сложным и волнующим, казалось чем-то большим, чем ее обычные истории. Лейси даже начала записывать идеи, то есть возможные варианты продолжения. И этот процесс настолько захватил ее, что она стала постоянно держать тетрадку при себе. Постепенно начала складываться книга под названием «Два белых фургона». Другого названия она пока придумать не могла, но ей и это нравилось. Кроме того, она придумала себе псевдоним – Бреннер-Кларк.

– Мама, поторопись с книжкой, – говорил ей Генри каждый вечер. Он наотрез отказался слушать другие ее рассказы.

Но мальчик пристрастился к библиотечным книгам, и они часто ходили в библиотеку. Это напомнило Лейси, как много она читала, когда была ребенком. Она всегда любила читать. Очень любила.

Ей хотелось поделиться своей историей с кем-нибудь из взрослых, но рассказать ее Нэнси она боялась. А вдруг Нэнси посчитает, что это глупо? А ведь она, Лейси, – ее новый менеджер. И должна была думать об инвентаризации и товарообороте, а не о глупостях.

Как-то вечером она почувствовала, что не может больше терпеть, и позвонила матери. Их отношения значительно улучшились после того, как Шина узнала, что отпечаток ладони на цементной ступеньке у маяка принадлежал ее первой любви, отцу Лейси.

– Знаешь, это может показаться странным, но мне очень нравится сочинять истории.

– Я знаю, – сказала Шина. – Так было всегда. С раннего детства.

– Правда?

– Да. Ты постоянно что-то придумывала и рассказывала сначала самой себе, а потом Девре.

– Как интересно…

– Между прочим, благодаря тебе я стала Шиной.

– Как это?

– Ты обожала эту книгу о девочке из джунглей по имени Шина. Я читала ее тебе каждый день. И однажды ты назвала меня Шиной. Тебе было года два, не больше. Мы с твоим отцом решили, что это забавно, и позволили тебе продолжать. Благодаря этому имени я чувствовала себя особенной, экзотической, обладающей суперсилой.

Лейси почувствовала, что к глазам подступили слезы.

– Почему ты никогда не говорила мне об этом?

– Мне было неловко, – пробормотала мать.

И надолго воцарилось молчание.

– Знаешь, я пишу книгу, – решилась наконец Лейси. – Книгу для детей. А пока рассказываю ее Генри.

– Я не удивлена, – ответила Шина. – У тебя к этому делу природный дар. Люди с Аппалачей – отличные рассказчики. Я тоже рассказываю истории, разве не знаешь?

– Истории?..

– Конечно. Каждое мое лоскутное покрывало – очередная история.

У Лейси тревожно забилось сердце.

– Конечно, так и есть! – воскликнула она. Ах, как же она этого не понимала? Ведь лоскутные покрывала Шины – действительно все разные!